— Фу, даже думать противно: маленький Сами-Знаете-Кто, — шепотом проговорил Рон. — Но я все равно не понимаю, зачем Думбльдор тебе это показывает. То есть, оно, конечно, страшно интересно и прочее, но зачем?

— Кто его знает, — ответил Гарри, вставляя зубной щит. — Он говорит, это очень важно и поможет мне выжить.

— А по-моему, здорово, — серьезно сказала Гермиона. — Тебе необходимо выяснить о Вольдеморте как можно больше. Надо же знать его слабости.

— Кстати, как прошел последний ужин у Дивангарда? — поинтересовался Гарри, из-за щита очень невнятно.

— Знаешь, довольно хорошо, — Гермиона надела защитные очки. — Он, конечно, нудил про своих знаменитых учеников и буквально стелился перед Маклаггеном из-за его необыкновенных связей, но зато очень вкусно накормил и познакомил с Гвеног Джонс.

— Гвеног Джонс? — Рон ошалело уставился на нее сквозь очки. — Та самая? Капитанша «Граальхедских гарпий»?

— Совершенно верно, — кивнула Гермиона. — Правда, я лично думаю, что она слишком задается, но…

— Хватит болтать! — строго прикрикнула профессор Спаржелла, которая быстрым шагом ходила между учениками. — Вы отстаете; все уже приступили к работе, а Невилль добыл первый стручок!

Ребята оглянулись. Действительно, Невилль, с окровавленной губой и жуткими царапинами на щеке, сжимал в руках неприятно пульсирующий зеленый плод величиною с грейпфрут.

— Все, все, профессор, приступаем! — сказал Рон, а когда Спаржелла отвернулась, тихо добавил, обращаясь к Гарри: — Надо было наложить Маффлиато.

— Нет, не надо! — тут же возмутилась Гермиона. Она всегда очень бурно реагировала на упоминания о Принце-полукровке и его заклинаниях. — Ладно, все… пора начинать…

Она обреченно посмотрела на мальчиков. Все трое тяжело вздохнули и решительно кинулись на сучковатый пень.

Тот моментально ожил; из верхушки выстрелили длинные колючие плети, похожие на ежевичные, и принялись исступленно хлестать по воздуху. Одна ветвь вцепилась в волосы Гермионы, но Рон геройски отогнал ее секатором. Гарри, изловчившись, захватил пару стеблей и связал их вместе; в сердцевине извивающихся как щупальца веток образовалось отверстие. Гермиона храбро сунула туда руку по самый локоть, но отверстие закрылось, поймав ее в ловушку. Гарри с Роном начали тянуть и ломать ветви, размыкая «челюсти», и Гермиона сумела выдернуть руку. В горсти она сжимала стручок, такой же, как у Невилля. Колючие ветви мгновенно убрались внутрь, и сучковатый пень сразу превратился в мертвый, абсолютно безобидный на вид кусок дерева.

— Когда у меня будет свой сад, я такую гадость заводить не стану, — объявил Рон, резким движением сдвигая очки на лоб и вытирая потное лицо.

— Дайте миску, — попросила Гермиона. Она старалась держать пульсирующий плод как можно дальше от себя и с омерзением бросила его миску, которую протянул Гарри.

— Нечего нос воротить, выжимайте их, выжимайте, они лучше всего, когда свежие! — крикнула профессор Спаржелла.

— В общем, — сказала Гермиона, продолжая прерванный разговор с такой невозмутимостью, словно сражения с пнем не было вовсе, — Дивангард хочет устроить рождественский вечер, и тебе, Гарри, на этот раз не отвертеться: он попросил меня выяснить, какие дни у тебя свободны, чтобы ты точно мог прийти.

Гарри застонал. Рон, который пытался расколоть стручок, сжимая его обеими руками, выпрямился и, надавив изо всех сил, недовольно буркнул:

— Эта вечеринка тоже для любимчиков?

— Для Диван-клуба, да, — подтвердила Гермиона.

Стручок выскользнул из пальцев Рона, отлетел, ударился в окно теплицы, срикошетил, попал в голову профессору Спаржелле и сбил с нее старую залатанную шляпу. Гарри пошел подобрать стручок; когда он вернулся, Гермиона говорила:

— Слушай, это не я придумала название «Диван-клуб»…

— «Диван-клуб», — презрительно повторил Рон с гримасой, достойной Драко Малфоя. — Просто позор какой-то. Ладно, желаю хорошо повеселиться. Может, тебе охмурить Маклаггена, тогда Дивангард назначит вас королем и королевой Диванючек…

— Нам разрешили пригласить гостей, — сказала Гермиона и непонятно почему жгуче покраснела. — Я хотела позвать тебя, но раз, по-твоему, это настолько глупо, то не буду!

Гарри внезапно пожалел, что стручок не улетел намного дальше: тогда сейчас он не оказался бы рядом с Роном и Гермионой. Они оба его не замечали; он схватил миску и принялся воевать со стручком, стараясь создать как можно больше шума, но, к несчастью, все равно слышал каждое слово из разговора своих друзей.

— Ты хотела позвать меня? — спросил Рон совсем другим голосом.

— Да, — гневно бросила Гермиона. — Но если ты больше хочешь, чтобы я охмурила Маклаггена …

Повисла пауза. Гарри энергично долбил совком по тугому стручку.

— Совсем не хочу, — очень тихо пробормотал Рон.

Гарри, промахнувшись, попал совком по миске; она разбилась.

— Репаро, — сказал он, беспорядочно тыча волшебной палочкой в осколки. Миска быстро собралась воедино. Происшествие, однако, привело в чувство Рона и Гермиону, напомнив им о присутствии Гарри. Гермиона засуетилась, схватила книгу «Плотоядные растения мира» и стала искать, как правильно выжимать сок из стручков свирепней; Рон притих, но при этом надулся от гордости.

— Дай-ка сюда, Гарри, — деловито велела Гермиона, — оказывается, его надо проткнуть чем-нибудь острым…

Гарри передал ей миску, и она занялась стручком, а они с Роном надели очки и снова набросились на пень.

Сражаясь с веткой, которая твердо вознамерилась его придушить, Гарри думал о том, что не так уж и удивлен; ему всегда казалось, что рано или поздно это случится. Но он не знал, как к этому относиться… Они с Чу стеснялись теперь даже посмотреть друг на друга, не то что заговорить; что, если Рон и Гермиона начнут встречаться, а потом расстанутся? Переживет ли такое их дружба? Помнится, в третьем классе, когда его друзья поссорились и не разговаривали, а ему пришлось наводить между ними мосты, он чувствовал себя очень неуютно… С другой стороны, что делать, если они не расстанутся и будут как Билл и Флер, а он при них — третьим лишним, изнемогающим от неловкости?

— Попался! — заорал Рон, извлекая второй стручок. Гермионе как раз удалось расколоть первый, и в миске кишели бледно-зеленые семена, похожие на червячков.

До конца урока о вечеринке Дивангарда они больше не говорили. Следующие несколько дней Гарри пристально наблюдал за Роном и Гермионой, но они вели себя, как обычно, разве что стали немного вежливей друг с другом. Гарри решил подождать и посмотреть, что произойдет на вечеринке у Дивангарда, под влиянием усладэля и при неярком освещении, а пока посвятил себя более насущным заботам.

Кэтти Белл по-прежнему лежала в больнице и о выписке речи не было, а значит, в многообещающей гриффиндорской команде, которую Гарри пестовал с самого сентября, не хватало одного Охотника. Гарри долго тянул с заменой, надеясь на возвращение Кэтти, но в преддверии открытия сезона был вынужден признать, что в первом матче против «Слизерина» Кэтти участвовать не сможет.

Гарри ужасала мысль о новых отборочных испытаниях, поэтому однажды после превращений он, с неприятным чувством, имевшим мало общего с квидишем, подошел к Дину Томасу. В классе почти никого не осталось, но под потолком все еще носились щебечущие желтые птички — создания Гермионы; остальные не сумели сотворить из воздуха хотя бы перышка.