претендентами и внушали робость одним своим видом. Среди них был и тот здоровяк с жесткими волосами, с которым Гарри познакомился в «Хогварц-экспрессе». Он уверенно выступил из толпы, протягивая Гарри руку:

— Мы встречались в поезде, у старика Дивангарда. Кормак Маклагген, Охранник.

— Ты ведь не пробовался в прошлом году? — спросил Гарри, оценивающе глядя на квадратную фигуру Маклаггена. Такой, пожалуй, не шевелясь закроет собой все три шеста.

— Да, я был в больнице, — Маклагген важно вздернул подбородок. — Съел на спор фунт токсифейковых яиц.

— Ясно, — сказал Гарри. — Ладно… подожди пока там…

Он показал на край поля, туда, где сидела Гермиона. От него не укрылось легкое раздражение, скользнувшее по лицу Маклаггена: видно, тот ждал к себе особого отношения, коль скоро они оба — любимцы «старика Дивангарда».

Гарри решил начать с базовой проверки и попросил всех соревнующихся разделиться на группы по десять человек и один раз облететь поле. Решение оказалось верным: сразу стало ясно, что первая десятка — сплошь первоклашки — едва ли летала раньше. Продержаться в воздухе дольше нескольких секунд сумел всего один мальчик; правда, от удивления он немедленно врезался в шест.

Во второй группе собрались, похоже, десять самых глупых девочек на свете; когда Гарри дунул в свисток, они только расхихикались и принялись хвататься друг за друга. Среди них была и Ромильда Вейн. Гарри велел дурочкам покинуть поле; те весело удалились, сели на трибуне и стали задирать всех вокруг.

Третья десятка устроила кучу малу где-то над центром поля. В четвертой большинство явилось без метел. Пятая группа состояла из хуффльпуффцев.

— Если есть кто-то еще не из «Гриффиндора», — закричал Гарри, который начинал потихоньку звереть от происходящего, — пожалуйста, уходите прямо сейчас!

После минутной паузы два маленьких равенкловца, хрюкая от смеха, убежали с поля.

Прошло два часа. Вытерпев множество жалоб и бурных истерик (причиной одной из них послужили сломавшаяся «Комета 260» и несколько выбитых зубов), Гарри сумел выбрать трех Охотников: Кэтти Белл, которая показала превосходные результаты и вернулась в команду, Демельзу Робинс, настоящую находку, умевшую удивительно ловко уворачиваться от Нападал, и Джинни Уэсли. Последняя превзошла всех соперников и к тому же забила семнадцать голов. Гарри был доволен выбором, но ужасно охрип от бесконечных пререканий с жалобщиками, а ведь ему предстояло все то же самое с отвергнутыми Отбивалами.

— Это мое окончательное решение! Не перестанешь мешать Охранникам, заколдую! — вопил он.

Никто из новых Отбивал не мог сравниться с Фредом и Джорджем, и тем не менее Гарри они вполне устраивали. Джимми Пикс, невысокий, но очень широкоплечий третьеклассник, так яростно отразил Нападалу, что у Гарри на затылке появилась шишка величиной с голубиное яйцо; Ричи Проустак выглядел хиловато, зато бил на удивление метко. Отбивалы сели на трибунах рядом с Кэтти, Демельзой и Джинни, чтобы посмотреть на испытания Охранников.

Гарри специально отложил это напоследок в надежде, что к тому времени часть народу разойдется и накал страстей будет меньше. Но увы, отвергнутые игроки никуда не ушли, а к толпе добавились те лентяи, которые только недавно кончили завтракать, так что зрителей на трибунах стало еще больше, чем вначале. Симпатии разделились; каждого Охранника подбадривали криками и одновременно освистывали. Гарри обеспокоенно взглянул на Рона. Тот был очень нервным игроком; Гарри надеялся, что после выигрыша в прошлогоднем финальном матче Рон излечится, но, видно, зря: сейчас его лицо приобрело бледно-зеленый оттенок.

Ни один из первых претендентов не смог отбить больше двух мячей кряду, зато Кормак Маклагген, к великому огорчению Гарри, взял четыре, и только на последнем, пятом, почему-то метнулся в противоположную сторону. Зрители засмеялись, заулюлюкали; Маклагген вернулся на землю, гневно сжимая челюсти.

Рон, усаживаясь на «Чистую победу 11», был близок к обмороку.

— Удачи! — крикнул кто-то с трибун. Гарри оглянулся, полагая, что это Гермиона, но кричала, как выяснилось, Лаванда. Она сразу же закрыла лицо ладонями. Гарри тоже с удовольствием бы так поступил, но считал, что капитан обязан быть мужественным, и заставил себя смотреть на испытание Рона.

Волноваться, между тем, не стоило: Рон взял один, два, три, четыре, пять мячей подряд. Гарри, еле сдерживаясь, чтобы не присоединиться ко всеобщим восторженным крикам, решил сказать Маклаггену, что, к его глубокому сожалению, Рон, увы, победил. Он ликующе повернулся назад — и буквально в дюйме от своего носа увидел красную физиономию Маклаггена. Гарри в страхе попятился.

— Его сестрица не сильно старалась, — свирепо произнес Маклагген. На его виске пульсировала жилка, совсем как та, что завораживала Гарри при разговорах с дядей Верноном. — Она ему подыгрывала.

— Чушь, — холодно возразил Гарри. — Один мяч он чуть было не пропустил.

Маклагген угрожающе шагнул к Гарри, но на сей раз тот не отступил.

— Дай мне попробовать еще.

— Не дам, — сказал Гарри. — У тебя был шанс. Но Рон взял пять мячей. Охранником будет он, это честно и справедливо. Уйди с дороги.

На мгновение ему показалось, что Маклагген собирается его ударить, но тот лишь скорчил мерзкую гримасу и кинулся прочь, изрыгая проклятия.

Гарри повернулся к своей новой команде. Все ему улыбались.

— Молодцы, — хрипло похвалил он. — Отлично играли…

— Ты просто гений, Рон!

Теперь это действительно была Гермиона; она бежала к ним от трибун. Лаванда Браун с весьма недовольным видом удалилась под руку с Парватти. Рон был чрезвычайно горд и даже, кажется, стал выше ростом; он счастливо вертел головой, улыбаясь команде и Гермионе.

Гарри назначил первую тренировку на следующий четверг, после чего они с Роном и Гермионой попрощались с остальными и направились к Огриду. Морось наконец прекратилась, сквозь облака робко проглядывало бледное солнце. Гарри страшно проголодался; он надеялся, что у Огрида найдется что-нибудь поесть.

— Я думал, что пропущу четвертый мяч, — радостно говорил Рон. — Видели, как хитро Демельза его закрутила…

— Да, ты был просто великолепен, — восторженно распахнув глаза, подтвердила Гермиона.

— Уж получше, чем Маклагген, — с неподражаемым самодовольством сказал Рон. — Видели, как он рванул не туда на пятом мяче? Будто под заморочным заклятием…

К изумлению Гарри, Гермиона вдруг сильно покраснела. Рон ничего не заметил; он был слишком увлечен описанием своих подвигов.

Перед хижиной Огрида стоял привязанный Конькур, громадный серый гиппогриф. Завидев ребят, он повернул к ним свою массивную голову и защелкал острым, как бритва, клювом.

— Ужас какой, — нервно пролепетала Гермиона. — Все-таки он очень страшный.

— Брось, ты ж на нем летала, — отозвался Рон.

Гарри шагнул вперед и низко поклонился гиппогрифу, глядя ему прямо в глаза и не мигая. Через несколько секунд Конькур тоже опустился в поклоне.

— Как поживаешь? — тихо спросил Гарри и подошел ближе, чтобы погладить зверя по оперенной голове. — Скучаешь по нему? Но тебе ведь хорошо здесь с Огридом, правда?

— Эй! — громко окликнул чей-то голос.

Из- за угла хижины выскочил Огрид в большом цветастом фартуке, с мешком картошки в руках. Следом появился огромный немецкий дог Клык; он гулко гавкнул и бросился вперед.

— Отойдите! Он вам щас пальцы… а-а. Это вы.

Клык прыгал на Рона и Гермиону, пытаясь лизнуть их в уши. Огрид секунду постоял, глядя на ребят, потом решительно развернулся и ушел в дом, захлопнув за собой дверь.

— Кошмар! — воскликнула потрясенная Гермиона.