несомненно, был лучше.

Снэйп поднял фонарь, что позволило Гарри на мгновение увидеть изумлённо-разгневанное лицо Тонкс. Затем молодую женщину вновь скрыла тьма.

— Спокойной ночи! — крикнул Гарри через плечо, спеша следом за Снэйпом к школе. — Спасибо за… всё.

— До скорого, Гарри.

С минуту Снэйп молчал. Гарри, в котором клокотала бешеная злоба, буквально чувствовал, как она выплёскивается и распространяется вокруг — казалось невероятным, что профессор до сих пор не чувствует её жара. Юноша невзлюбил преподавателя Алхимии с первой встречи, а своим отношением к Сириусу Снэйп перечеркнул малейшую возможность примирения между ними. Как бы там ни считал Дамблдор, Гарри, который много размышлял этим летом, пришёл к выводу, что именно Снэйп своими подлыми замечаниями — якобы Блэк отсиживается в безопасности, пока весь Орден сражается с Волдемортом, — подтолкнул Сириуса помчаться той ночью в Министерство, навстречу смерти. Гарри упорно цеплялся за эту мысль, позволявшую винить в случившемся ненавистного профессора. К тому же он отлично знал — уж если кого и не огорчила смерть Сириуса, то именно человека, идущего сейчас рядом.

— Что ж, пятьдесят очков с Гриффиндора за опоздание, — нарушил тишину Снэйп. — И ещё двадцать — за ваш маггловский наряд. Думаю, вы поставили рекорд, Поттер: ещё ни один колледж не залезал в столь глубокий минус в самом начале года. Мы ведь даже за пудинг приняться не успели.

Ярость билась в Гарри, сжигая его изнутри, но он скорее вернулся бы в Лондон, чем стал объяснять Снэйпу истинную причину своего опоздания.

— Полагаю, вы хотели произвести впечатление? — продолжал Снэйп. — И за неимением на этот раз летающей машины решили вызвать нужный драматический эффект, ворвавшись в Большой зал во время пира?

Гарри вновь не проронил ни слова, хотя и чувствовал, что вот-вот взорвётся. Он прекрасно понимал, что Снэйп отправился к воротам только ради возможности несколько минут помучить его без свидетелей и всласть поиздеваться.

Наконец они добрались до замка. Как только большие дубовые двери распахнулись, открывая взгляду украшенный флагами вестибюль, стали слышны звуки, доносившиеся из Большого зала: мешанина из разговоров, смеха, звяканья тарелок и бокалов. Гарри хотел было накинуть плащ-невидимку, чтобы добраться до гриффиндорского стола (как назло, самого дальнего от входа) незамеченным, но, словно прочитав его мысли, Снэйп приказал:

— Никаких плащей. Вы зайдёте внутрь так, чтобы все вас увидели. Ведь вы, вне всякого сомнения, добивались именно этого.

Гарри развернулся и шагнул в открытые двери, стремясь как можно скорее оказаться подальше от Снэйпа. Большой зал с четырьмя столами колледжей и учительским столом, как обычно, был украшен парящими свечами, и тарелки сияли в их свете. Впрочем, юноше всё окружающее представлялось размытым пятном — он шёл настолько быстро, что миновал стол Хаффлпаффа ещё до того, как его заметили ученики. Прежде чем самые любопытные повставали с мест, желая разглядеть его получше, Гарри разыскал друзей и плюхнулся между ними.

— Где ты… — начал было Рон, но осёкся и вытаращился на друга, как, собственно, и все сидящие поблизости. — Чёрт, что с твоим лицом?

— С ним что-то не так? — забеспокоился Гарри, хватая ложку и вглядываясь в своё искажённое отражение.

— Ты весь в крови! — ахнула Эрмиона. — Повернись-ка сюда…

Она вытащила палочку и произнесла: «Чистио ».

— Спасибо, — сказал Гарри, почувствовав, что его лицо больше не стягивает тонкая плёнка засохшей крови. — Мой нос, надеюсь, тоже цел?

— Цел, — машинально откликнулась Эрмиона, но тут же встрепенулась. — Гарри, что произошло? Мы так испугались!

— Расскажу позже, — отрывисто бросил Гарри. Он прекрасно видел, как Джинни, Невилл, Дин и Шэймус стараются уловить, о чём они шепчутся, и даже Почти Безголовый Ник — привидение Гриффиндора — подслушивает, зависнув возле скамейки.

— Но…

— Позже, — отрезал Гарри, напустив на себя многозначительный вид. Он очень надеялся, что причиной его задержки они вообразят какую-нибудь героическую схватку, включающую, по возможности, парочку Пожирателей смерти и дементора. Конечно, Малфой растреплет настоящую историю кому только сможет, но хотелось надеяться, что хоть часть гриффиндорских ушей она минует.

Он потянулся через Рона, желая разжиться парочкой куриных ножек и горстью жареной картошки, но не успел — закуски исчезли, сменившись пудингом.

— Ты пропустил Сортировку, — заметила Эрмиона, в то время как Рон добрался до блюда с шоколадным печеньем.

— Шляпа сообщила что-то любопытное? — поинтересовался Гарри, взяв кусок пирога с патокой.

— Всё то же самое… советовала объединиться перед лицом врага.

— Дамблдор говорил о Волдеморте?

— Пока нет, но ведь он всегда оставляет самое важное на конец пира. Уже скоро.

— Снэйп сказал, что Хагрид опоздал.

— Ты встретил Снэйпа? Когда? — промямлил Рон, давясь печеньем.

— Да так… столкнулись на входе, — уклончиво ответил Гарри.

— Хагрид опоздал всего на пару минут, — пояснила Эрмиона. — Смотри, он машет тебе.

Гарри взглянул на учительский стол и улыбнулся Хагриду, который, действительно, энергично махал ему рукой. Хагрид никогда не умел вести себя со сдержанным достоинством, присущим сидящей рядом с ним профессору Мак-Гонагалл, чья макушка находилась где-то между локтем и плечом великана. Миниатюрная на фоне лесничего декан Гриффиндора смотрела весьма неодобрительно на столь импульсивное и искреннее проявление чувств.

К удивлению Гарри, по другую руку от Хагрида он обнаружил преподавателя Прорицания профессора Трелони — она редко покидала свою комнату в башне, и на ежегодном пире Гарри видел её впервые. Укутанная в свою неизменную шаль, увешанная сверкающими бусами, в нелепых очках, делающих её глаза неестественно огромными, она выглядела как всегда странно. Гарри всю жизнь считал Сивиллу Трелони шарлатанкой и был поражён, узнав в конце прошлого семестра, что именно её пророчество побудило Лорда Волдеморта убить родителей Гарри и напасть на него самого. Теперь общество преподавательницы было ему особо неприятно, и юноша радовался тому, что в этом году Прорицания у него нет. Пылающий взор Сивиллы упал на Гарри, и он поспешно отвёл взгляд. В поле его зрения попал слитеринский стол, а там Драко Малфой под хриплый смех и аплодисменты показывал, как он сломал кому- то нос…

Гарри, ощущая, как внутри у него всё закипает, вернулся к своему торту. Чего бы он только не отдал сейчас за возможность сразиться с Малфоем один на один!

— Так чего же хотел от тебя профессор Хорохорн? — спросила Эрмиона.

— Выяснял, что в действительности произошло в Министерстве.

— И он туда же! — фыркнула девушка. — В поезде у нас это выпытывали всю дорогу, правда, Рон?

— Ага, — откликнулся Рон. — Хотели узнать, действительно ли ты «Избранный».

— Этим интересовались даже привидения, — перебил Ник, склонив к Гарри свою полуотрубленную голову, отчего она опасно пошатнулась. — Меня считают экспертом по Поттеру — широко известно, что мы неплохо друг с другом ладим. Но я заявил сообществу духов, что не стану докучать тебе расспросами. «Гарри знает: он может положиться на меня, и я скорее умру, чем предам его доверие», — вот как я им сказал!

— Не очень-то убедительно, если учесть, что ты и так давно умер, — вставил Рон.

— У тебя, как обычно, совершенно топорные шутки, — оскорбился Ник и улетел в дальний конец стола.

Наконец со своего места поднялся Дамблдор. Разговоры и смех в зале почти мгновенно смолкли.