Эрнест: И поэтому здесь во сне появляется что-то глубокое. Какая-то противоположность выплывает наружу. Видите, как он сейчас говорит, — он как бы подчеркивает эту контрастность по отношению ко всему остальному сну. Он очень хорошо знает, к чему привычен. А здесь его просят научиться чему-то новому, чего он не знает.

Игорь: Когда я проснулся, у меня такая мысль была. Если решение возможно, то оно возможно через расширение.

Эрнест: Действительно, если решение возможно для жизни, то это расширение в одной из возможных областей.

Игорь: Какие-то базисные вещи я не в состоянии изменить. Я просто не могу этого понять. В другом контексте, с другими людьми. Я именно так понимаю ситуацию. После Вашего ответа я пытался сам найти ответ на Ваш вопрос. Мне кажется, что это разные стадии ученичества. Иногда не совсем хорошо считать себя вечным учеником. В какой-то момент ты должен давать ответы.

Эрнест: Я согласен с Вами. Действительно, зрелый профессионал имеет ответы, он может работать, помогать людям, хотя другая его часть продолжает учиться. Вы остаетесь еще несколько мгновений с этим внутренним личным ощущением.

И по мере того, как он занимается этим, остальные могут сделать упражнение — это общая для всех, типичная проблема. Я даже не знаю, какое положение рук вам предложить. Но я хотел бы, чтобы вы попытались каким-то образом выразить в этом одну часть вас, которая является традиционной, устойчивой, и другую, которая растет, расширяется и, может быть, вырастает больше, чем все остальное.

Вы видите, как у меня начинает меняться поза по мере того, как я пытаюсь продумать это для себя. И, может быть, каждый из вас найдет для себя что-то личное. Во всех нас останется грусть о прошлом, и нам не всегда ясно то, как мы изменяемся. Но что мы можем сделать, кроме как думать о том, какие возможности откроются нам в будущем? В чем будет состоять творческое равновесие между прошлым и тем, чем мы станем в будущем?

Еще немного останьтесь в этом состоянии, где вы были, где вы сейчас, куда вы направляетесь. Что вы способны сделать прямо сейчас, что вы надеетесь сделать лично для себя или в будущем? Вы, конечно, знаете, что будущее всегда неуловимо. Однако неожиданности будут постоянно входить в нашу жизнь. И какие же дополнительные навыки мы приобретем, чтобы в будущей жизни успешно справляться с неожиданностями?

И когда что-то вам подсказывает, что вы можете продолжать делать эту глубокую творческую работу, я хочу, чтобы ваше сознание знало, что оно может просто сотрудничать, помогать осознавать те перемены, которые беспрестанно происходят в вас. И когда ваше сознание и бессознательное будут совместно помогать вам работать, каким образом вы сумеете проснуться, вернуться в себя и, может быть, рассказать о своих открытиях? Может быть, кто-нибудь расскажет о своем ощущении? Это знакомая для вас ситуация или совершенно неожиданная?

Может быть, во время этого перерыва вы действительно заснете? Будете о чем-то мечтать, фантазировать. Иными словами, я продолжал бы экспериментировать и искать, каким образом вы находите способ обращения внутрь себя. Например, я бы мог сказать: ну что ж, если так произошло, то пусть так и будет. Тогда, проснувшись, сядьте к столу, возьмите ручку и пишите в течение 20 минут. Посмотрим, что будет результатом вашего творчества.

И я мог бы сказать вам: поставьте будильник приблизительно на час раньше, чем вы хотели бы проснуться, но не вставайте сразу, как проснетесь, а продолжайте лежать в таком плавающем полусонном состоянии, и посмотрим, что придет вам на ум. И это большая часть нашего искусства.

Мы знаем: это научный факт, что наш разум постоянно расширяется, растет, что постоянно появляются новые протеины. И во всех культурах, во все времена говорили, что утро вечера мудренее. Можно было бы процитировать Микеланджело или других писателей, которые считали, что очень важные творческие идеи приходят к ним на ум поутру. Например, Чарльз Диккенс писал, что после завтрака он садился, брал ручку и некоторое время выжидал, пока к нему придет мистер Пиквик.

И вот в этом заключается наша основная проблема — как дать выразиться этому новому, необычному, зарождающемуся творческому началу. И если мы этого не сделаем, вот тогда у нас действительно рано или поздно появятся проблемы. Помните мысль Отто Ранка, одного из учеников Фрейда: «Неврозы появляются у людей, которые застряли в творческом процессе. Они не могут пойти ни вперед, ни назад, это как кость, застрявшая в горле».

Человечество в ходе эволюции постоянно проходит через точки кризиса. Мы все осознаем творческие процессы, происходящие в нас, но не всегда знаем, как их выразить адекватно тем условиям существования, в которых мы находимся. Достаточно хорошо известна история талантливого художника, который старается выразить максимум с помощью своего искусства. И такой одаренный человек действительно становится жертвой своего творческого процесса. Он не знает, как уравновесить творческую часть своей природы с необходимостью стабилизироваться, зарабатывать себе на жизнь, каким образом соединить эти две части в себе.

Средний человек имеет совершенно противоположную проблему: он жертвует какими-то творческими процессами, просто уделяет максимум внимания личной безопасности, своему конформизму и таким образом отходит от внутренних творческих процессов. Вы сейчас рассказали об очень типичной проблеме с выражением творческого потенциала, с которой сталкиваются люди. У всех бывает такое состояние беспокойной ночи, когда что-то внутри происходит, но еще не нашло выражения. И вы можете только задаться вопросом: какую мне найти форму применения этого творческого потенциала, как еще это можно выразить?

Но, может быть, вам ничего в данный момент не поможет, потому что нечто, что происходит в вас, еще не готово прорваться наружу. Если вы помните, Юнг писал, что процесс индивидуализации, становления личности происходит всю нашу жизнь. А поэтому надо быть осторожными и не винить в этом методы или техники: мы не всегда знаем, какие техники наиболее успешно работают с данным человеком. В этом-то и заключается большая часть внутренней борьбы: каким образом мы можем оптимизировать себя? Вы бы согласились? А может быть, есть еще какие-то наблюдения, как в вас выражается эта внутренняя борьба?

Вопрос: Как Вы относитесь к осознанию себя в сновидении и к участию в том, что там происходит?

Эрнест: Имеется в виду вторжение в свои собственные сны, как бы осознание того, что вам что-то снится, и разрешение себе участвовать в этом сне? Лаберж, автор книги «Осознанные сновидения», как раз писал о том, что именно подобный процесс вдохновил его к этой работе. Меня интересует его работа и то, как он помогает людям осознавать свои сновидения и участвовать в их создании. Такие люди, которые могут вторгаться в свои сновидения, чувствуют себя астронавтами, вторгающимися в новые неожиданные области. Мне кажется, что это очень ценный опыт, точно так же, как работа различных школ медитаций дает нам разный опыт. Спиритуальные практики тоже позволяют достичь нового подсоединения к различным уровням сознания. Именно так я воспринимаю холистические направления: ароматерапия, массаж. А процессы биологической обратной связи и акупунктуры — это различные способы подсоединения к бессознательному. А теперь ваш собственный опыт?

Вопрос. Есть успешное подключение к новому источнику энергии.

Эрнест: Кто-нибудь разделяет это новое ощущение? Видите, для многих это новый и интересный способ работы с собой.

Тогда, может быть, мы проведем еще одну демонстрацию, используя метод двойной связки? Но прежде я немного объясню. Изначально Грегори Бейтсон разработал метод двойной связки для того, чтобы решать проблемы острой шизофрении. Он предположил, что типичные отношения в семье, где есть шизофреник, такие: отношение матери к ребенку несет в себе двойственное, противоречивое послание: люби меня, будь близок со мной и в то же время не приближайся ко мне. Поэтому, что бы ребенок ни делал, он в проигрыше. Ребенок приближается: нет ты слишком близко. Ребенок отдаляется, и мать говорит: ты меня теперь не любишь.

Когда Бейтсон начал работать с Эриксоном, он понял, что их подходы сходны, только Эриксон никогда не называл его методом двойной связки. Эриксон очень часто вызывал такие двойные, а может быть, и тройные связки для того, чтобы ввести человека в состояние транса.

Когда я написал свою первую статью в самом начале работы с Эриксоном, то попытался отграничить эту