Они уже ехали по Якорному спуску.

— Елена Юрьевна, у меня еще одна просьба...

— Это любопытно.

— Можно, я у вас переночую?

— Ты что же, боишься, что я схвачу сына под мышку и ночью сбегу?

— Нет. Нам со Славкой поговорить надо...

— У вас еще будет время, я обещаю.

— Нам сегодня...

— Тебя дома потеряют.

— А я позвонил маме со станции. Когда вы машину встречали.

— Ну и ну! Я вижу, ты все рассчитал...

Тим виновато засопел.

— Оставайся, — разрешила мама. — Только не будет у вас разговора. Посмотри, он совсем, спит...

— Не сплю я, — сказал Славка. — Мы всю ночь не будем спать. Верно, Тим?

— Тогда я тебя запру, а ненаглядного Тима выставлю домой.

Тим смущенно объяснил:

— Домой не получится. Мама с Валентиной уехали на дежурство в гостиницу, а у меня ключа нет. Я его выкинул... Вместе с тем...

Мама сказала, что оба они, Тим и Славка, отправят ее на тот свет. В ближайшее время.

— Приехали. Убирайтесь из машины, ироды.

Тим, гремя цепью, полез из кабины...

Они выволокли багаж. Славка подошел к знакомой калитке с чешуйками пересохшей краски. От калитки пахло теплыми старыми Досками. По ней вверх и вниз ползала мохнатая тень от ветки акации — это тихо качался фонарь. Славка потянул шнурок, и знакомо звякнул в доме колокольчик.

Баба Вера открыла калитку и, кажется, очень удивилась. Растерянно стояла на пороге.

— Мы не поехали, — сказала мама. — Они не захотели. Баба Вера пожевала губами:

— Славушка...

Славка щекой прикоснулся к ее вязаной кофте, от которой пахло лекарствами, дымом и горьковатой теплой травой...

В Славкином закутке рядом с диванчиком поставили раскладушку. Свободного места почти не осталось, только узенький проход.

— Спать немедленно, — сказала мама и выключила свет.

И сразу поплыла на Славку темнота с россыпью городских огней, шуршанием шин и фарами встречных автомобилей. И опять мягко закачало Славку...

— Славка, подожди, — попросил Тим. Он протянул с раскладушки руку.

И Славка понял это, на ощупь взял его руку — маленькую, горячую, твердую. Они держали теперь ладонь в ладони. Что еще нужно в жизни?

Но Тим скрипнул раскладушкой и снова сказал:

— Славка, я дурак такой был тогда... днем. Это я со страху. Сам был виноват, а на тебя...

Славку все качало.

— Тим, — сказал Славка, — ты — парус... Помнишь, я говорил? Ты — оранжевый парус. Ты — спасатель... Я думал, что уже все, а ты успел... Ну, что ты бормочешь о каком-то страхе...

Рано утром Славка и Тим приехали на Черную Речку. Надо было заделать швертовый колодец и перегнать яхту на базу. Но они опоздали. С 'Маугли' уже возился Игорь Борисович. Он снял мачту и теперь отцеплял от гика парус. У берега стояла моторка.

Игорь Борисович не удивился, когда виноватые Тим и Славка возникли перед ним. Он посмотрел исподлобья и грустно сказал:

— Чтобы я вас больше не видел. Ни на базе, ни в округе радиусом в милю.

Что же, они этого ожидали. Тим печально позвенел цепью, которую притащил с собой. Славка покачал тяжелой авоськой: в ней лежала банка с суриком и коробки с зубным порошком для шпаклевки.

Оба не двинулись с места.

Игорь Борисович снова коротко глянул на них.

— Есть вопросы?

— Есть, — хмуро произнес Тим. — Славку-то за что? Это я один все сделал.

— Семибратов — капитан. Если у капитана матросы творят что вздумают, он виноват больше всех. Гуляйте.

— Понял? — сердитым шепотом сказал Славка Тиму.

Тим смешной, честное слово. Неужели Славка останется, если Тимселя попрут из секции!

Он протянул банку.

— Краску возьмите...

— Зачем?

— Мы для ремонта принесли.

Игорь Борисович перестал возиться с парусом. Выпрямился и посмотрел на них внимательнее.

— Ах, для ремонта... Это мысль. Поехали на базу. Сперва почините колодец, а потом уж отправляйтесь на все четыре стороны. Так, по-моему, будет справедливо... Или нет?

— Справедливо, — сказал Тим.

Они молча стащили 'кадет' на воду. Молча погрузили мачту и парус. Игорь Борисович укрепил буксирный конец. Кивком показал, чтобы лезли в катер.

Славка что-то вспомнил:

— Подождите!

Он бросился к станции, перебежал линию и нырнул в кусты. Вернулся минуты через три. Протянул Тиму два ключа на блестящем колечке.

— Вот это да! — сказал Тим. — Как ты нашел?

— Я еще тогда заметил, как они летят. Запомнил траекторию... Ты их в самые колючки закинул. Нарочно, что ли?

Они посмеялись. Хорошо им было, хотя и грустно. Грустно, что выгонят из секции, и хорошо, потому что они вдвоем. Это самое главное. Это уж никто не отнимет.

И утро было хорошее. Ясное такое и горячее. Синяя вода сверкала, и маленькие желтые цветы сияли среди берегового мусора и чахлой травы. Они качались от теплого ветра. А громадные крейсера в солнечном мареве казались глыбами сизых скал...

— Долго будем стоять? — спросил Игорь Борисович. Они прыгнули в катер, затарахтел мотор. Неуправляемый 'Маугли' заскакал на буксире.

Все молчали. Наконец посреди бухты Игорь Борисович заметил:

— Могли бы и рассказать, что у вас случилось...

— Мы хотели, — сказал Тим, — а вы сразу: 'Гуляйте!' Даже не спросили...

— Ах какие мы самолюбивые!.. А меня вы о чем-нибудь спросили? Как, например, меня подняли с постели до рассвета и какую я получил нахлобучку?

Славка и Тим растерянно посмотрели друг на друга. О нахлобучке, которую получил начальник базы, они не думали. А ведь получил. Из-за них. Что тут ответишь? А Игорь Борисович больше ничего не говорил и не спрашивал.

'Маугли' через разбитый колодец постепенно набирал воду. Но он немного набрал. Очень скоро