попытался поклониться ей, но, споткнувшись, решил просто протянуть ей руку. Почувствовав ее прикосновение, он резко отдернул руку и быстро отвернулся к ее навигаторской консоли, выравнивая показатели. «Это все в компьютере…», бормотал он. «У вас не будет проблем…». У нее не будет, будут у тебя, мистер Зулу, думал Деккер. Но к счастью для них всех, эффект значительно уменьшался, когда Айлия привыкала своему окружению. Теперь ее феромоны были просто автоматической реакцией на присутствие незнакомых мужчин. Зулу реагировал примерно так же, как сам Деккер, когда он впервые увидел Айлию.

В этот момент, Зулу нажал не на ту кнопку, раздался сигнал, который осуждающе гудел, пока он не поторопился выключить его.

Айлия улыбнулась с симпатией.

– Я дала обет безбрачия, мистер Зулу. Это делает меня такой же безопасной, как и человеческих женщин.

Это, думал Деккер, была изысканная выдумка Звездного Флота. Обет безбрачия сделал ее присутствие терпимым, но не всецело безопасным. Но он должен был извиниться за то, что Кирк сказал раньше. 'Я уверен, что капитан не имел в виду личную обиду', – сказал он ей.

Айлия устремила взгляд на консоль. 'Я никогда не пользуюсь преимуществом у сексуально незрелых видов', – сказала она. Потом она посмотрела на Деккера. 'Ты объяснишь ему, что это правда, не так ли?' Деккер почувствовал, что краснеет.

Кирк вошел в транспортаторную и присоединился к Дженис Рэнд и ее ассистенту, поднимающих последних пятерых прибывающих. Он был рад увидеть, что хотя воспоминания об ужасе, который она испытала, держали ее в некотором напряжении, она управляла консолью и собой с естественным, спокойным мастерством. Ему всегда нравилась Рэнд.

Он кинула на Кирка быстрый взгляд, пятеро недавно прибывших начали покидать платформу.

– В чем проблема? – спросил Кирк.

– Некий коммандер, который пожелал нам убираться, – ответила молодая женщина. – Сказал что-то о том, как это перемешивает наши молекулы.

Кирк, внутренне улыбаясь, повернулся к передатчику. «Звездный Флот, это капитан Кирк. Этот офицер должен быть поднят немедленно». Это заняло немного больше времени, чем «немедленно», но в конце концов транспортатор зажужжал, и мерцающая тень начала принимать знакомые очертания.

На платформе транспортатора, доктор Леонард Маккой внимательно осматривал себя, выражая значительное облегчение, найдя себя в одном куске. Он был весьма бородатым, носил штаны и рабочую рубашку, тяжелые ботинки; все это вполне соответствовало информации Кирка о том, что Маккой стал чем- то вроде отшельника, исследуя применение медицины Фабрини среди местных жителей. Он был абсолютно не похож на главного хирурга космического корабля. Но позиция оставалась прежней, скептические, протестующие, домашние манеры 'сельского доктора'.

– Ну, для человека, который поклялся, что никогда не вернется в Звездный Флот…, – с усмешкой начал Кирк.

Маккой прервал:

– Что случилось, капитан, сэр, что ваш уважаемый адмирал Ногура использовал малоизвестный, редкоупотребляемый договор об активации офицеров запаса…

Кирк вслушивался больше не в слова, а в тон Маккоя. Было ли это просто ворчанье? Нет, это был признак, показывающий истинный гнев. Очевидно, Боунз был рад жить так, как жил сейчас; и он возмущался, что был внезапно выдернут из всего этого.

– Проще говоря, капитан, сэр, они призвали меня!

– Они не делали этого!-Кирк сказал это с непроницаемым лицом, но Маккой немедленно что-то заподозрил. И вспыхнул от гнева: – Это была твоя идея! Это было твое предложение, не так ли?

Прошло много времени с тех пор, как людей насильственно призывали служить на кораблях Флота. 'Призыв' Ногурой Маккоя (в понимании Кирка) возможно, был основан больше на власти, чем на моральных убеждениях. Но Маккой по крайней мере пришел сюда, может, просто из любопытства, и Кирк не намеревался потерять его сейчас. У него накопилось слишком много вопросов о себе. Что изменилось в нем? Повлияли ли на него эти три года далекоотсюда? Если кто-нибудь может дать ответы, то это Маккой. Обманчиво простое звание корабельного врача, в действительности показывало, кто был самым могущественным человеком на борту после капитана. В зависимости от обстоятельств, корабельный врач мог освободить от обязанностей даже капитана звездолета. А профессионалы вроде Маккоя были особенно необходимы в длительных миссиях, где власть капитана была настолько полной, что он мог чувствовать себя почти Богом – прецеденты уже случались. И Кирк всегда был благодарен системе, поставившей Маккоя между ним и этим типом безумия.

– Боунз, – Кирк начал мягко, но решительно, – есть 'нечто'…

– Почему любой предмет, который мы не можем понять, называют 'нечто'? – огрызнулся Маккой.

– … следующее этим путем, – продолжал Кирк. – Боунз, ты нужен мне.

Он протянул руку. Проигнорировано.

– Ты был причиной этого? – упорствовал Маккой.

– Я. Боунз, ты очень нужен мне.

– Я так и думал.

– Боунз, ты очень нужен мне. – Кирк снова протянул руку.

Голубые глаза Маккоя встретились с его глазами. Мучительно долгое мгновение; наконец доктор шагнул вперед и пожал протянутую руку. Это долгое рукопожатие означало воссоединение двух очень старых и очень близких друзей.

Маккой повернулся к Рэнд: 'Разрешение взойти на борт?'

Рэнд улыбнулась, обрадованная: 'Разрешение дано, сэр!'

Маккой подошел к двери, бормоча себе под нос, словно готовясь к худшему. 'Мне нужна Чэпел, и срочно. Именно медсестра, а не доктор, который обсуждает каждый диагноз. И…'

Он прошел дальше в коридор, его слова тянулись сзади. '… они, наверное переделали и лазарет. Инженеры любят ставить все с ног на голову…'

Рэнд, проверяющая списки, доложила: 'Все на борту, капитан'.

Кирк кивнул и повернулся к интеркому:

– Всем палубам, говорит капитан. Приготовьтесь к немедленному отправлению.