отсрочки) осенью 1915 г. Возможно, уже тогда этому способствовал Н. А. Клюев, с которым Есенин впервые встретился в начале октября 1915 г. в Петрограде после их переписки (см. Письма, с. 49, 196 и др.). Н. А. Клюев был знаком с штаб-офицером для особых поручений при Дворцовом коменданте, главноуполномоченным ее величества по Царскосельскому военно-санитарному поезду № 143, полковником Д. Н. Ломаном (1868–1918). Известны два клюевских письма Д. Н. Ломану о Есенине.

16 января 1916 г. (очевидно, по чьей-то просьбе) Д. Н. Ломан возбудил ходатайство о направлении Есенина в распоряжение поезда № 143. 11 февраля мобилизационный отдел Главного управления Генерального штаба уведомил Д. Н. Ломана, что Есенин «с Высочайшего соизволения назначен санитаром в Царскосельский военно-санитарный поезд № 143 Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны» (Юшин П. Поэзия Сергея Есенина 1910–1923 годов. М.: изд-во МГУ, 1966, с. 162).

25 марта Есенин был призван на военную службу в запасной батальон. Видимо, узнав об этом, Н. А. Клюев пишет Д. Н. Ломану письмо: «Прекраснейший из сынов крещеного царства мой светлый братик Сергей Есенин взят в санитарное войско с причислением к поезду № 143 ‹…› В настоящее время ему, Есенину, грозит отправка на бранное поле к передовым окопам. Ближайшее начальство советует Есенину хлопотать о том, чтобы его немедленно потребовали в вышеозначенный поезд. Иначе отправка к окопам неустранима. Умоляю тебя ‹выделено комментаторами›, милостивый, ради родимой песни и червонного всерусского слова похлопотать о вызове Есенина в поезд — вскорости» (Письма, с. 310).

5 апреля было подписано удостоверение о зачислении Есенина в Царскосельский военно- санитарный поезд № 143. 14 апреля Есенин зачислен в петроградский резерв санитаров, а 20 апреля 1916 г. прибыл в поезд № 143. Так началась служба Есенина в армии — в Федоровском городке. Сестра поэта Екатерина Александровна отмечала: «Худой, остриженный наголо, приехал он на побывку. Отпустили его после операции аппендицита. ‹…›

После операции Сергей не мог ехать на фронт. Его оставили служить в лазарете в Царском Селе. Дважды он приезжал оттуда на побывку ‹второй раз в ноябре 1916 г.›. Полковник Ломан, под начальством которого находился Сергей, позволял ему многое, что не полагалось рядовому солдату. Поездки в деревню, домой, тоже были поблажкой полковника Ломана. Отец и мать с тревогой смотрели на Сергея: “Уж больно высоко взлетел!“ Да и Сергей не очень радовался своему положению» (Восп., 1, 42, 43).

Г. А. Бениславская в своих воспоминаниях отмечала, что «очень больное для себя он ‹Есенин› умел прятать годами, по-звериному годами помнить и молчать. Так он молчал о жизни у Ломана в Царском (где, очевидно, было много унижений) ‹…›» (Материалы, с. 62).

По просьбе Ломана однажды читал стихи императрице. — В лазаретах Федоровского городка нередко устраивались концерты для раненых солдат и офицеров, в которых иногда участвовал и Есенин, а 22 июля 1916 г. на одном из таких концертов присутствовали императрица Александра Федоровна (1872–1918) и ее дочери (см.: Восп.-65, с. 162–165; а также: т. 4, с. 391–393 наст. изд.).

С. 13. Революция застала меня на фронте в одном из дисциплинарных батальонов, куда угодил за то, что отказался написать стихи в честь царя. — В октябре 1916 г. Н. А. Клюев писал Д. Н. Ломану: «На желание же Ваше издать книгу наших ‹т. е. Клюева и Есенина› стихов, в которых бы были отражены близкие Вам настроения, запечатлены любимые Вами Феодоровский собор, лик царя и аромат храмины государевой, — я отвечу словами древлей рукописи: „Мужие книжны, писцы, золотари заповедь и часть с духовными считали своим великим грехом, что приемлют от царей и архиереев и да посаждаются на седалищах и на вечерях близ святителей с честными людьми“. Так смотрела древняя церковь и власть на своих художников. В такой атмосфере складывалось как самое художество, так и отношение к нему.

Дайте нам эту атмосферу, и Вы узрите чудо ‹…› Нельзя изображать то, о чем не имеешь никакого представления. Говорить же о чем-либо священном вслепую мы считаем великим грехом…» (Письма, с. 312).

20 октября 1916 г. Есенин написал матери такие слова: «Отец мне недавно прислал письмо, в котором пишет, что он лежит ‹в больнице› с отцом Гриши Панфилова. Для меня это какой-то перст указующий заколдованного круга». Е. А. Есенина объясняла эту фразу так: поэту «было предложено написать стихи в честь Николая II. Это было в конце 1916 года. Канун революции. Сергей не мог писать стихи в честь царя и мучительно искал предлог для отказа. И в этот момент он получил от отца письмо, в котором тот сообщал о встрече с отцом Гриши Панфилова. С Гришей у Сергея были связаны все его свободолюбивые, революционные мечты, и это напоминание о Грише ‹который умер в 1914 г.› явилось „перстом указующим“ в принятом Сергеем решении» (Восп., 1, 43).

В «Протоколе допроса в МЧК С. А. Есенина 19 октября 1920 г.» было записано со слов поэта: «С 29 августа 1916 по февральскую рев‹олюцию› сид‹е›л в д‹исциплинарном батальоне?› ‹…› Отбывал 4 месяца в дисциплинарном батальоне ‹в› 1916 году» (Материалы, с. 272). А в протоколе от 24 октября того же года: «За оскорбление пре‹стола?› был приговорен на 1 год дисциплинарного батальона ‹в› 1916 году» (Материалы, с. 281). Однако до сих пор эти сведения не получили документального подтверждения (см. также версию В. Ф. Ходасевича: РЗЕ, 1, 53–54).

Известно только, что в августе 1916 г. Есенин писал М. П. Мурашеву: «Миша, я под арестом на 20 дней». Но здесь речь идет об аресте за опоздание на службу (см.: Есенин 6, 1980, с. 409–410).

В конце 1916 — начале 1917 г. Есенин продолжал служить в Царском Селе, бывал в Москве и Петербурге. 23 февраля 1917 г. распоряжением Д. Н. Ломана Есенин был отправлен в г. Могилев, что поэт мог расценить как наказание. 17 марта 1917 г., в связи с сокращением штата в поезде № 143, Есенин был направлен в распоряжение Воинской комиссии при Госдуме. 20 марта ему был выдан Аттестат № 204: «Дан сей санитару Полевого военно-санитарного Поезда № 143 Сергею Александровичу Есенину с тем, что возложенные на него обязанности с 20 марта 1916 года по 17 марта 1917 года исполнялись им честно и добросовестно и в настоящее время препятствий к поступлению Есенина в школу прапорщиков не встречается. Что подписями с приложением печати удостоверяется.

За начальника Поезда

Секретарь Поезда Коллежский секретарь.

20 марта 1917 г.» (Юшин П. Ф. Сергей Есенин: Идейно-творческая эволюция. М.: изд-во МГУ, 1969, с. 197).

В революцию покинул самовольно армию Керенского и, проживая дезертиром…— Получив направление в школу прапорщиков (см. выше), Есенин ушел из армии. Так закончилась его военная служба. В поэме «Анна Снегина» он писал:

(Т. 3, с. 160, 161 наст. изд.)

…работал с эсерами не как партийный, а как поэт. При расколе партии пошел с левой группой…— Познакомившись в 1915 г. с Ивановым-Разумником («Жил в Царском недалеко от Разумника Иванова. ‹…› Отказывался ‹писать стихи в честь царя›, советуясь и ища поддержки