прохожими надо вести себя одинаково: плевать!
ПРАВИЛЬНЫЙ ПУТЬ: НЕ ЛЮБИТЬ, НЕ УВАЖАТЬ, НЕ ТРЕБОВАТЬ, НЕ КРИЧАТЬ, НЕ СПОРИТЬ, А ПЛЕВАТЬ.
Все, буквально все, у меня складывалось хорошо. Все начиналось обещающе. Если бы вел себя правильно, я бы сделал вот именно головокружительную карьеру. Достиг бы сумасшедшего успеха. Но я оказался слаб. И глуп. Работал, выполнял поручения. Болел, переживал за интересы дела. А надо было — плевать!
Мало-помалу продвигалась и моя диссертация. Друг мой Маркофьев обещал стать ее научным руководителем. Мог ли я желать лучшего?
Мог, мог! Но сам все испортил.
Все не может быть хорошо. Многолетние наблюдения за собственными носками показали, что даже столь элементарная в производстве и эксплуатации вещь не бывает идеальной. Если носок не протрется в первый же день на пятке, значит — лопнет на кончике, если материал, из которого он сделан, окажется прочен, значит, ослабнет резинка. Что-нибудь обязательно будет не так…
Если в какой-то момент вам почудилось, что судьба повернулась к вам светлой стороной, — будьте настороже. Значит, она что-то против вас замыслила. У вас все наладилось? Это верный признак того, что скоро блаженству вашему придет конец.
Я давно заметил: есть люди у которых всегда все хорошо. А есть такие, которые всегда на плохом счету — и на работе, и дома. И с этим ничего поделать нельзя. Эти люди будто сами притягивают к себе неудачи. Если за столом суждено пролиться вину или соусу, то непременно на брюки этого несчастного, если по комнате летает комар, то он выберет себе жертвой именно неудачника, именно этот дуралей, и никто другой, становится мишенью для всевозможных насмешек и подтруниваний…
Маргарита (еще когда мы были мужем и женой) подарила мне книжку «Жизнь с идиотом». В ней речь о том, что человек привел к себе в квартиру идиота из сумасшедшего дома. Не знаю, с какой целью Маргарита мне подсунула эту повесть — может, чтоб приобщить к высокой литературе, а может, ее жест содержал намек… Как бы то ни было, этот сюжет навел меня на мысль, что его герои просто взбесились с жиру. Нет нужды для обострения ощущений приводить в дом кретина. Их вокруг столько… Мы постоянно находимся в их окружении.
До того, как мне в руки попала эта книга, я просто не обращал внимания, на то, какое количество недоумков меня окружает.
Однажды я остановился возле перехода, ожидая, пока светофор загорится зеленым. Прямо передо мной, на мостовой, прижимаясь к бордюрному камню, лежала огромная лужа. Я сделал несколько шагов в сторону, чтобы перешагнуть ее в том месте, где она делалась уже. Как раз в этот момент на полном ходу к переходу по тротуару приблизился козел в куцей курточке, и вот уж действительно по-козлиному, прямо как горный, попытался ее перепрыгнуть. И разумеется, угодил в самую середину. Обрызгался сам и обдал водой меня. И как ни в чем не бывало побежал дальше.
Сделаю страшное признание: за всю свою жизнь я не встретил ни одного нормального человека. Отклонения есть у всех, в том числе и у меня. Но я хотя бы сознаю свою ненормальность, понимаю, как ее контролировать. А вот остальные…
Наверняка вы не раз задавали себе этот вопрос, наблюдая за окружающими людьми. Кто ненормален — они или я? Каждый совестливый и стеснительный человек (согласно нашему с вами уговору — дурак, так и будем его именовать) начнет подозревать в болезни себя.
Но будет ли он прав?
Люди — идиоты. Вам и самим это не раз бросалось в глаза, приходило в голову, ведь так? Особенно в метро. Особенно в общественном транспорте. Когда прут навстречу, не разбирая дороги, когда бегут сломя голову за отъезжающим поездом… И на работе они ослы. И дома. Вы это замечали. Но не зацикливались на этой мысли.
А я-то — относился к ним, как умным. С уважением.
Они мне звонили или подходили и говорили:
— Что вытворяет этот Маркофьев! Почему так транжирит институтские денежки?
— Почему вы говорите об этом мне? — спрашивал я.
— Ну, во-первых, это твои изобретения он распродает, — отвечали мне. — Во-вторых, ты — его друг. Тебя он послушает. В-третьих, никто так связно и логично не сумеет изложить…
Они все мне говорили, что именно я должен выступить и озвучить: и про пароход, и про другие безобразия.
И я выступил. На общем собрании. Из лучших побуждений рассказал, какие злоупотребления происходят в нашем институте. Все слушали с открытыми ртами. Будто никто не ведал, что у нас творится. Хотя сами излагали мне факты, сами подталкивали их обнародовать. А теперь внимали, затаив дыхание.
ЕСЛИ ЗНАЕТЕ ИСТИНУ — ДЕРЖИТЕ ЕЕ ПРИ СЕБЕ. КАК ДЕРЖАТ ЕЕ ПРИ СЕБЕ ОСТАЛЬНЫЕ.
Маркофьев на мое выступление не обиделся. И держался спокойно. Как и подобает мудрецу.
— Я бы мог свести с тобой счеты. Вышвырнуть на улицу, — сказал мне он. — Но это было бы неразумно. Это было бы личное. А я ставлю интересы дела выше. Пока ты нужен общему делу, пока я могу покупать на деньги, вырученные от продажи лицензии за твои открытия — самолеты и пароходы, я тебя не трону. Валяй, критикуй дальше. У меня под крылом. Валяй, критикуй меня, раз тебе нравится. Валяй, будь игрушкой в чужих руках. Тебя науськивают, а ты бросайся… Но, пойми, эти люди сами трусят, ищут дураков вроде тебя… У меня еще будет возможность тебе ответить.
Так он мне сказал. А я запомнил.
