Миллер оправдывался:

– Взбунтовались две только роты – Вторая и Третья. К большевикам дезертировали 12 солдат.

– Ну, так что вы предприняли? – допытывался американец.

– Вторую роту разоружили, четырех человек расстреляли.

– Мало!

– Солдаты отказываются расстреливать друг друга.

– Тогда расстреливайте их командиров, если они не умеют потребовать выполнение наших приказов, – настаивал подполковник. – В крайнем случае я буду присылать своих солдат… Армия России уже давно развращена. Она забыла, что такое воинская дисциплина, и теперь приходится цивилизованным странам прикладами загонять в строй эту серую толпу, гнать ее на большевиков, как стадо бизонов.

– Мы тоже сражаемся за Россию, – с обидой в голосе отозвался генерал-лейтенант Миллер. – Вся Белая гвардия…

– Заткнитесь, генерал! – злобно прервал его подполковник Стюарт. – Ваша хваленая Белая гвардия разлагается, как труп под летним солнцем. Почти без сопротивления Колчак оставляет Сибирь. Оставляет большевикам. Если мы ему не поспешим на помощь теперь уже с Дальнего Востока… Слава Всевышнему, Тихий океан – это наш океан…

Американские журналисты уже не скрывали своего презрения к Белой армии, которая не могла справиться со своим народом, уступила власть какой-то большевистской толпе. Белогвардейских генералов называли предателями Белого движения.

В американской печати появилась цифра «500». Это столько царских генералов перешло на службу к большевикам, поэтому, дескать, Красная армия побеждает, генералы и офицеры старой армии в Красной крепят дисциплину и порядок… Вся надежда была на Антанту, на ее экспедиционные корпуса.

Время вносило поправки…

Вскоре мажорный тон газетных публикаций сменился на минорный. Так называемые независимые газеты умалчивали о негативных явлениях в войсках союзников, воюющих в России.

И в американском экспедиционном корпусе – у «полярных медведей» – началось брожение. Каждый день в одиночку, а то и группами в несколько человек, обычно после неудачной атаки, солдаты выходили из тайги, куда их загонял страх попасть в руки большевиков. Наголодавшись, шли сдаваться в плен к тем же большевикам. Встречаясь с красноармейцами, вспоминали, что у многих из них славянские корни, поэтому нет смысла воевать со своими братьями.

В 1918 году, когда они высаживались на мурманский берег, а потом на северодвинский, о своих славянских корнях помалкивали – ведь обстановка складывалась в пользу экспедиционных войск, и большинство горело желанием отличиться в боях, чье старание будет хорошо оплачено долларами. Некоторые мечтали в покоренной России заняться бизнесом, присматривались к местности с девственными лесами, богатыми зверем и рыбными угодьями. Наиболее предусмотрительные перед самым отплытием раздобыли географические карты Русского Севера. Карты были с обозначением мест добычи жемчуга.

Беломорье с ее пологими песчаными берегами очаровало американцев своей дикой красотой и внешней пустынностью.

Если бы не близость Ледовитого океана, эти берега летом напоминали бы необозримые пляжи Майями. В будущем их можно будет колонизировать, устраивать европейцам отдых без обжигающего солнца. Благо – несколько южнее, за лесотундрой – сосновые леса; летом – даже белые грибы и всевозможные ягоды от клюквы до морошки, зимой – целебный хвойный воздух. Отдыхай и блаженствуй, Америка!

В дневнике рядового Айштетера – моториста 310-го инженерного полка – журналист Девид Фрост оставил любопытную запись, сделанную в первые дни пребывания на Русском Севере, по всей вероятности, сразу же после высадки десанта на остров Анзерский в группе Соловецкого архипелага.

Запись, характерная для американца.

– …Вот здесь, у этого рыбацкого поселка, я построил бы коптильный цех, – мечтательно говорил один солдат другому.

– А что коптить – селедку?

– Треску.

– Тогда – лучше морского окуня. Рядом – Соловецкие острова. В Кремле все знают, где что ловится.

– Кремль – в Москве.

– Это в России есть город-двойник. Как в Америке – Одесса.

– Тогда в рыбацком поселке лучше построить лесопильный завод. Сколько топляка по берегам Белого моря! Из рыбаков сделаем рабочих.

– А мы будем заседать в Соловецком Кремле…

…Мечтали солдаты экспедиции «Полярный медведь». Нашли старый справочник. Вычитали, что Кремль – далеко не город и не селение в привычном понимании этого слова, а всего лишь крепость, возведенная монахами. Здесь в 1856 году монахи не позволили английским колонизаторам оккупировать остров…Значит, и тогда острова Белого моря открывали британцы.

На этот счет было много споров…

В этом году в боях против Красной армии активно воевали англо-саксы, чьи деды и прадеды были подданными английской короны. На отдельных участках обширного фронта они часто заставляли красноармейцев окапываться, а когда их корабельная артиллерия пачками посылала снаряды, красноармейцы отходили или же внезапным броском вперед штыками и прикладами очищали окопы противника, загоняли его в черную болотную жижу. Снаряды кромсали пустое пространство.

Но уже и англо-саксов не покидала мысль: а не пора ли грузиться на корабли? Пора возвращаться домой, на свой благоустроенный берег, откуда больше года назад под торжественные речи своих воинственных политических деятелей они отправлялись искать военную удачу.

«Весь Онежский фронт оказался в руках Красной Армии» – такую запись внес в свой дневник тогда еще командующий Северной области генерал-лейтенант Миллер.

Это признание стоило ему нескольких бессонных ночей. Оказывается, далеко не всегда сильны богатые. Он так надеялся на Америку! Когда встал вопрос: кому служить – России или Западу, сомнения не возникало, конечно же Западу. Но Запад, он разный – менее богат и более богат. Есть Франция и есть Англия. Традиционно ближе к России Франция. В случае чего, она задаром кормить не будет, потребует тянуть из России. Но Англия уже тянет, не спрашивая: за помощь плати, не торгуйся. У Англии замашки матерого колонизатора, не первое столетие и на Россию она смотрит как на свою будущую колонию.

Но Запад – это и Северные Соединенные Штаты Америки. Северные! А Россия – по существу, это Север.

«Не прогадать бы…» – Евгений Карлович окончательно ставку сделал на Америку. И, кажется, прогадал.

«Разве Россия может устоять перед Америкой?» – так он думал еще год назад. А год спустя кардинально изменил свое мнение. Признавал правоту своего сослуживца по Академии Генерального штаба. Но признаться в этом он уже не мог – слишком далеко зашел в своем служении Западу. Россия его начисто отвергала, даже соратники по борьбе с большевиками, и те сторонились его как прокаженного.

Бывшие соратники чувствовали, что генерал Миллер нужен американцам, пока у него в России есть власть и влияние. Власть союзники могут ему продлить кредитами, а вот влияние – тут как посмотрит хозяин, какие он проявит чувства к своему вассалу. У янки – на беду Миллеру – чувства к своим вассалам отсутствуют, они копируют британцев, а британцы, как известно, жестокие прагматики – их поступками движет интерес.

Свой интерес имел и Евгений Карлович. Ему казалось, чем больше сослуживцев он перетянет на сторону союзников, тем лучше будут относиться к нему президенты и премьер-министры Антанты. Они обеспечат ему и его семье безбедное существование.

Еще год назад он, генерал-лейтенант Белой армии, на словах передал генерал-майору Самойло (письменно был бы документ как улика) предложение президента Вильсона переходить на службу Антанты. Русскому генералу было обещано сохранить все привилегии, которыми он пользовался в императорской армии.

Александр Александрович ответил молчанием. Докладывать американцам Миллер не рискнул. Молчание