– Твое?
– Мое.
– Ну, бери, раз твое.
Боясь, что это опять сон, Надя осторожно взяла кольцо, надела на палец.
Кусочек ее жизни вернулся. Хорошо бы и остальное вернуть…
– Я этого лысого как облупленного знаю. Перекупщик. Сколько раз у меня проходил, я уж со счета сбился. Ты как сказала, что он тебя мадам называл, я сразу смекнул – он это. Ну, а остальное – дело техники.
– Ой, Паша! Ой! – Надю захлестнуло такое чувство радости и благодарности, что она бросилась ему на шею и расцеловала в обе щеки. Щеки под ее поцелуями мигом сравнялись цветом с веснушками.
– Что это у вас тут? – раздался строгий голос Анны Степановны.
Надя замерла, чувствуя, что тоже краснеет, отстранилась от Паши.
– Ничего, – хором сказали они.
Мамаша поджала губы, ушла.
Надя с Пашей одновременно прыснули, со смеху покатились, стараясь, чтобы Анна Степановна их не услышала.
– А может, и ладно, что с чужим ребенком, – пробормотала Анна Степановна, взбивая на своей кровати подушку. – Девка, по всему, неплохая, а по молодости с кем не бывает…
Она накапала себе пустырника с корвалолом, прислушалась к участившемуся сердцу – пить, не пить?
Выпила для профилактики и села перед выключенным телевизором обдумывать важную мысль – что соседям сказать…
Вместо того чтобы пить, стенать, тратить деньги на ясновидящих, он должен был давно это сделать. Купить билет в Надин город.
В общежитии швейной фабрики он произвел фурор. Наверное, если бы по коридору вместо Грозовского прошел жираф, такого ажиотажа не было бы. Фабричные девушки от вида Димы теряли дар речи и практически падали замертво, не веря своим глазам. Одна из них уронила ему под ноги таз с мокрым бельем, другая едва не упала сама, а третья кричала из дверей комнаты:
– Лови его, Зинка, лови! Уйдет!
Дмитрий, представив, что эти девахи и правда его отловят, бросился бежать, но поскользнулся на мокром белье. Пока он удерживал равновесие, хватаясь за стены и за неумолкающих девиц, в коридоре появился пожилой дядька, комендант, судя по командирскому тону.
– Так! Это что тут происходит?! Вы тут… зачем?
Дядька прицелился пальцем в грудь чудом устоявшему на ногах Грозовскому.
– Это вы тут зачем?! – заорал Дима, позабыв, что он здесь не директор, а просто гость. – Я так понимаю, передо мной представитель администрации? Вы бы позаботились об указателях, табличках каких- нибудь… У вас никаких опознавательных знаков!
– А вы, извиняйте, кто сами будете? – прищурился комендант, на которого не произвели никакого впечатления внешние данные Грозовского.
– Сами мы не местные, – начал было ерничать Дима, но тут же осекся. Это ж Надькины все знакомые, с ними контакт налаживать нужно. – Есть тут у вас место, где поговорить можно спокойно?
– Пройдемте.
Комендант провел его в крохотную комнатушку, где помещались стол, стул, раскладушка и чайник.
– Зинка, раззява! – голосил кто-то в коридоре. – Какого мужика упустила!!!
– По какому делу к нам? – строго спросил комендант, не предлагая сесть.
– Я ищу Надежду Кудряшову.
– Кудряшову?! Она уж года два как в Москве живет.
– Знаю. Последние несколько дней она тут не появлялась случайно?
– А вы ей кто будете? – Комендант осмотрел Грозовского с ног до головы, давая понять, что для него он не мачо, а хмырь с деньгами.
– Неважно. Так появлялась или нет?
– А я посторонним никаких сведений не обязан давать.
– Не посторонний я! – завопил Дима, но опять вспомнил про налаживание контактов и проникновенно сказал: – Я вам сейчас объясню. Надя неожиданно пропала. Ушла. А я ее ищу.
– Ну и правильно сделала, – отрезал комендант.
– Не понял, – опешил Грозовский. Никто никогда так не реагировал на его проникновенный тон.
– Я Надежду хорошо знаю. Она человек стоящий! Зря ничего делать не станет.
– Ну ясно, – сник Дима. – Значит, вы ее не видели.
– Не видел.
– Извините. Спасибо… Я, кажется, вел себя… Извините.
Предстояло преодолеть коридор с сидевшими в засаде девчонками. Он набрал в грудь воздуха и открыл дверь.
– Есть у нее родственники в городе, – вдруг смягчившись, сказал комендант. – Тетка с дядькой. Может, она к ним подалась? На углу возле рынка дом ихний, с зеленым забором.
– Спасибо, – выдохнул Дима и со спринтерской скоростью преодолел коридор под девичий визг.
Предстояла дружеская встреча с тетей Зиной и дядей Толей.
Грозовский постучал в зеленую калитку и на всякий случай поставил блок от прямого удара в лицо. Оставалось открытым солнечное сплетение, но Дима решил, что лицо дороже.
Калитку открыл дядя Толя. Увидев его с блоком, присвистнул.
– Кто это там? – послышался голос тети Зины. Она выглянула из-за плеча дядьки и протянула: – Ба- атюшки!
Дядька убрал руку Грозовского от лица и указал на него, словно на достопримечательность.
– Вот, мать, полюбуйся, кого к нашему порогу прибило. Родственничек объявился.
– Чего, так и будешь его тут держать? – возмутилась вдруг тетка. – Пусть уж заходит, раз пришел. Проходи, родственничек, гостем будешь. – Она отвесила Диме земной поклон.
Грозовский прошел в дом с чувством, что его хотят побить без свидетелей.
В комнату, завешанную коврами, он пройти не рискнул, замешкался на пороге.
– Видимо, я должен принести свои извинения… За свое поведение… в ваш приезд… Я был, наверное, недостаточно гостеприимен.
– Слышь, мать! Он извинения приносит. – Дядька втолкнул Диму в комнату и закрыл за ним дверь. – А куды их складывать, извинения твои? И на кой они нам сдались?!
«Пусть ударит, – решил Грозовский, – а потом я с ним все равно контакт налажу…»
– Будет тебе! – вступилась за Диму тетка. – Пришел человек в дом, а ты на него с лаем. Нешто мы басурмане какие. Садись вон за стол, я сейчас соберу чего-нибудь.
Тетка взяла Диму за руку, подвела к столу и усадила на табурет, предварительно смахнув с него несуществующую пыль.
– Что вы! Не стоит! – испугался он.
Уж лучше б его побили, чем накормили…
– Что чего стоит, мы сами знаем, – огрызнулся дядька. – Сядь, раз положено!
Через пять минут на столе появились соленые огурцы, сало, винегрет, пироги, холодец, варенье и тарелки с борщом.
– Может, тебе телевизор включить? – Дядька положил перед Димой пульт. – Ты не стесняйся! У нас это запросто. У нас за это ничего не бывает. Хоша целый день включай-выключай!..
– Не вяжись ты к нему, ей-богу! – Тетка убрала пульт и на его место поставила водку.
– Мать! Да ты чего! Он к этому не привыкший! – Дядька убрал водку, а вместо нее водрузил бутыль с самогоном. – Вот он к чему привыкший. Видал? – подмигнул он Грозовскому. – У нас тоже виска!
– Да не вяжись, говорю, петух ты щипаный! Дай ему хоть слово сказать. Ведь не зазря же он из Москвы своей прикатил! Не на нас же с тобой глядеть. Ну? – тетка посмотрела Диме в глаза. – Чего тебе от нас понадобилось, рассказывай.
