Ольга выдохнула.
Как?!
Как она скажет Сергею про то, что Митяй ее любит, что из-за этой любви он едва не погиб в Чечне, что он думал, его убьют на этой войне вместе с его любовью, а его не убили, только ранили. И теперь он не хочет жить, и под подушкой у него Ольгина фотография, и в бреду он кричит ее имя, и весь персонал считает ее жестокой продажной стервой, и если она перестанет ходит к Митяю в госпиталь, он просто отвернется к стене и умрет…
Как рассказать об этом Сергею, чтобы ревность и беспокойство не усугубили его неприятности на работе?
Неприятности эти существуют. Ведь не из-за Ольгиных же отлучек он сидит ночью перед помехами на экране…
– Сереж, можно я… потом…
– Ладно, Оль, ну не сердись! – Барышев улыбнулся и поцеловал ей ладонь. – Я люблю тебя. Очень люблю. И не хочу омрачать твою жизнь своими рабочими проблемами. Их всегда хватает. Ну, посмотри на меня. – Он взял ее за подбородок, приподнял лицо, поцеловал.
«Завтра я все ему расскажу, – твердо решила Ольга. – Скажу, что Митяй просто мой друг и все…» Друг! И как она раньше не догадалась!
До утра Ольга так и не заснула, а ближе к обеду позвонила Надежде и назначила встречу в кафе. Выговориться хотелось так, как напиться после соленого. А кому еще выговориться, если не подруге жизни?..
Надя прибежала в кафе запыхавшаяся, красная и сразу же сообщила, что у нее есть только полчаса.
– Димка и так зверем смотрит, а я возьми да исчезни на целый день!
Подруга жизни заказала гору пирожных, чай, плюхнулась напротив Ольги и, впившись зубами в свежайший эклер, с трудом выговорила:
– Ну, давай горестями мериться… Только по-быстрому, а то меня уволят.
Ольга делиться горестями по-быстрому не умела, но решила попробовать, иначе придется опять оставаться с этими горестями наедине – вскакивать среди ночи, словно тебя окатили водой.
– Понимаешь, я себя виноватой чувствую, – не притронувшись ни к чаю, ни к пирожным, быстро заговорила она. – Митяй из-за меня на Кавказ поехал! Ну как его такого сейчас бросить? Хожу. Про Сережу молчу… Он на меня такими глазами смотрит, страшно делается… В общем, я запуталась. Что мне делать – не знаю. И Сереже врать противно. Говорю, будто в агентство мотаюсь. Противно и стыдно.
– Глупости! – с набитым ртом сказала Надежда. – Ни в чем ты перед Митяем не виновата! Чего на себя лишнее брать? Ты ж ему голову не морочила. Что ж тебе, замуж за него надо было идти, что ли? И насчет Сергея – тоже глупость! Скажи ты ему правду, и все!
– Да что ты, – покачала головой Ольга. – Сережа такой ревнивый. Я думала сначала сказать, что друг у меня в больнице лежит, а потом… Какой друг?! Сережа невесть что себе вообразит. Да у него сейчас еще неприятности на работе. Нет, нельзя ему говорить!
– Да-а… – Надя наконец справилась с последним пирожным, откинулась на спинку стула. – Прям с ума сойти! У меня тоже все как в сказке – чем дальше, тем страшней… Дядька с теткой прикатили, у нас живут. Димка от злости аж с лица спал. Он и так худой. Потому что по утрам не кушает… Еще и подружка его старая объявилась! Так кругами вокруг него и вьется, и вьется, зараза…
– Что за подружка?
– Однокурсница!
– Надька! – Ольга захохотала. – Ты что? Хвост поджимаешь?!
– Да ладно тебе. – Надя махнула рукой и оглянулась на стойку с пирожными. – Еще, что ли, заказать? Нет, не буду, а то остановиться не смогу…
– Что-то не узнаю я тебя, – веселилась Ольга. – Ты же хвост-то всегда, наоборот, пистолетом держала!
– А сейчас не держится, – вздохнула Надя. – Слаба стала… Не на пользу мне любовь пошла, не на пользу…
Они захохотали, будто ничего в жизни смешнее не было, чем Надькина любовь.
– Ничего, поженитесь, и все будет хорошо. «Сердце свадьбой успокоится». Кстати, когда свадьба?
Надежда погрустнела, вздохнула и налила себе чаю.
– Свадьба? Скоро… Наверное.
Митяй, уцепившись за поручень над кроватью, с трудом приподнялся. Мышцы настолько ослабли, что от усилий его прошиб пот. В глазах потемнело. Митяй обессиленно рухнул на кровать, но опять потянулся к поручню, приподнялся.
Он встанет и будет ходить. Потому что она пришла, и ради этого стоит жить.
Пусть она из жалости пришла, от жалости до любви один шаг. А Ольге и этого шага не надо. Жалеет – значит, любит, даже пословица такая вроде бы есть…
Митяй снова упал на кровать, отдышался, подождал, когда уймется сердце, и опять потянулся к поручню. Получилось – он не только подтянулся, но и сел. Сил, правда, совсем не осталось, но ничего, он сейчас отдохнет и…
– Дмитрий Иванович! Вы сами! Сами сели!
Митяй не заметил, как в палату вошла Люда. Она забегала вокруг него кругами, запричитала, по-бабьи всплескивая руками.
– Сами сели! Ну надо же!
– Чего кричишь? – усмехнулся он. – Ты еще сирену пожарную включи!
Люда замерла как вкопанная.
– Чего стоишь?! Давай, тащи свои ходунки! – распорядился Митяй.
Она умчалась со скоростью спринтера, и Митяй услышал ее радостный голос из коридора:
– Он сел! Сам сел! И ходунки попросил!
Зря она нажаловалась Ольге на жизнь.
Зря!
В агентстве Надю поджидал сюрприз, от которого сердце сначала замерло, а потом чуть не выпрыгнуло от счастья.
– Димочка! – заглянула в кабинет Грозовского Надя, когда вернулась из кафе. – Димочка!
В кабинете никого не было. В воздухе витал легкий аромат парфюма, которым пользовался Грозовский, в пепельнице тлела его сигарета.
А рядом с пепельницей…
Надя зашла в кабинет, и именно в этот момент сердце у нее замерло. Что может быть в двух глянцевых голубых конвертах с виньетками?
Она открыла конверт и радостно выдохнула:
– Ух ты!!!
Схватив конверты, Надя выскочила в коридор.
– Лютики-цветочки! – громко пропела она и пообмахивалась конвертами, как веером, – жарко ей стало от счастья!
Навстречу шла Дарья.
– По какому поводу песни-пляски? – поинтересовалась она.
– Слушай, Даш, – схватила ее за руку Надя, – а что, если нам автоматы купить, а?
– Калашникова?
Надя осмотрела ее с ног до головы – ну вот как Дашке удается так шикарно выглядеть? Да еще каждый день! Да еще без мужика нормального!
– Скажешь тоже, Калашникова! – захохотала Надежда. – Нет, такие автоматы есть, которые бутербродами торгуют. Или супом даже! Очень удобные. Вон у нас там возле курилки стенку выломать, и туда можно парочку автоматов поставить.
– Зачем? – Даше было явно неинтересно про автоматы, она с любопытством поглядывала на голубые конверты.
