Прежде чем взмыленная, тяжело дышащая лошадь остановилась, Аньоло Полициано соскочил с седла, обругал сунувшегося ему под ноги грума и кинулся к вилле Медичи.

Он принялся колотить в дверь, сыпля проклятиями при каждом ударе.

— Вы могли бы открыть и побыстрее, Ракоци, — едкое замечание было адресовано вышедшему на крыльцо человеку. — Где Лоренцо? Я мчался во весь дух. — Тонкие губы Аньоло скривились в недовольной гримасе.

— В спальне, — ответил Ракоци и придержал вновь прибывшего за плечо. — Не огорчайте его! У него мало времени.

— Не огорчать? — Полициано дернулся, стряхивая руку Ракоци. — Кто с ним?

— Фра Мариано. Он читает ему Евангелие. Там и Савонарола, но, думаю, он скоро уйдет.

— Савонарола? Что этот лицемер здесь делает? — Полициано замер, открыв в изумлении рот.

— Лоренцо его пригласил. Полагаю, в надежде сохранить во Флоренции мир и покой. — Ракоци закрыл дверь и для верности к ней прислонился, — Подождите немного, если не жаждете с ним повидаться.

Полициано помолчал, затем с некоторой заминкой спросил:

— Он исповедался?

— Да. Ему отпустили грехи. И привели к последнему причастию. — Лицо Ракоци сделалось напряженным.

— Савонарола?

— Нет. Не Савонарола.

— Вздор! Не морочьте мне голову! — внезапно воскликнул Аньоло. — Последнее причастие! Он что, умирает? Он умирает? — Во взгляде его мелькнула растерянность. — Не может быть. Ему всего сорок три. Никто в этом возрасте не умирает.

Ракоци промолчал.

— Это ты, Полициано?

Голос исходил из окна. Тонкий, пронзительный и странно знакомый.

Взгляд Полициано затравленно метнулся к лицу Ракоци.

— Это Лоренцо?

— Да, — произнес Ракоци с видимым затруднением, — Делать нечего, надо идти. — Он поглядел Полициано в глаза. — Держитесь, Аньоло. Ради него держитесь, я вас прошу.

— Вы, видно, и впрямь думаете, что я непроходимый олух? — рассердился Полициано.

Ракоци так и думал, но вслух сказал:

— Нет, просто вы не видели Лоренцо несколько дней. Он сильно сдал и огорчится, если узнает насколько.

Они уже подходили к спальне. Дверь ее отворилась, маленький человек в белой сутане обернулся и прокричал:

— Вы на пороге смерти, Медичи! Будь моя воля, я бы к последнему причастию вас просто не допустил. Но сделанного не воротишь. Гнева Господнего вам все равно не избегнуть. Я нахожу огромное утешение в мыслях об адском пламени, ожидающем вас.

Полициано сжал кулаки и рванулся к доминиканцу, но Ракоци заступил ему путь.

— Я разделяю ваши чувства, Полициано, но вряд ли Лоренцо понравится, если мы затеем скандал.

— Вы правы. — Полициано остановился. — И все же подобное жестокосердие выводит меня из себя! Если Господь воистину беспристрастен, я еще увижу, как этого праведника потянут на живодерню!

Савонарола, должно быть, услышал последнюю фразу. Ярко-зеленые глаза его злобно блеснули.

— Еще один слуга антихриста, — заявил он заносчиво. — Помни о гневе Господнем, грешник, и трепещи! — Он громко хлопнул дверью спальни и пошел прочь — худой, маленький, одно плечо его было выше другого.

Ракоци выждал немного, затем вновь распахнул дверь и посторонился, пропуская Полициано вперед.

Портьеры вокруг кровати были раздвинуты, Лоренцо лежал на высоких подушках, и даже царивший в комнате полумрак не мог скрыть, как страшно он исхудал. Кожа на скулах его натянулась, щеки, покрытые двухдневной щетиной, ввалились; он улыбнулся вошедшим, но руку поднять не сумел.

Из груди Полициано вырвалось сдавленное рыдание. Шатаясь, он подошел к кровати и упал на колени, закрыв руками лицо.

— Нет-нет, Аньоло, не плачь, — сказал слабым голосом умирающий. С видимым усилием он положил руки на плечи друга, тщетно пытаясь его приподнять. — Не терзай мое сердце, Аньоло. Мне и без того сейчас тяжело.

Ракоци в отчаянии взглянул на Фичино. Тот неловко пожал плечами и отошел от кровати. Подойдя к двери, он прошептал:

— Я должен ехать. Лоренцо велел мне сопроводить Савонаролу до города. Я постараюсь вернуться как можно скорей.

Августинец, монотонно бубнивший молитву, на мгновение смолк и выразительно посмотрел на философа.

— Да-да, фра Мариано, я уже ухожу, — кивнул Фичино и вышел. Дверь беззвучно закрылась за ним.

Полициано поднял к Лоренцо красные, заплаканные глаза.

— Он вел себя оскорбительно. Будь уверен, я этого так не оставлю!

Лоренцо хорошо знал Аньоло. Он понял, о чем идет речь. И ответил на удивление здраво: