наклонной палубе, у тебя ноги к этому непривычные. И не вздумай перерезать веревку, даже если нас захлестнет волной. Мы никогда не уходим под воду так надолго, чтобы кто-то захлебнулся.

— А что, корабль и правда может погрузиться в море? — изумился Анса, уверенный, что на самом деле моряк просто подшучивает над ним.

— Именно так и может показаться на первый взгляд. Во время шторма огромные волны захлестывают корабль, но если в корпусе нет пробоин, то мы всегда вновь вырываемся на поверхность. Однако, как только все успокоится, сразу хватайся за ведро и принимайся вычерпывать воду, — помощь нам пригодится. — С этими словами шкипер расхохотался, словно сказал нечто очень забавное.

Солнце во всем своем великолепии выплыло над горизонтом. Ничего подобного Анса не видел даже на родных бескрайних просторах. Оглянувшись назад, он с трудом удержался от изумленного возгласа: земля за спиной превратилась в темную полоску. Внезапно он в полной мере осознал, что они находятся посреди беспредельных морских просторов. Это ощущение было довольно неприятным, — в особенности когда Анса понял, что и внизу нет ничего, кроме воды. Это было все равно что висеть в полной пустоте…

Он попытался взять себя в руки. Не годится человеку, побывавшему в плену у королевы Лерисы и готовому к мучительной смерти, теперь бояться какой-то воды! Палуба под ногами казалась твердой и прочной, несмотря даже на то, что все время шаталась вверх и вниз…

Анса отправился на прогулку по палубе, внимательно разглядывая корабль. Вскоре он понял, что канаты, поначалу показавшиеся ему бессмысленной паутиной, имеют каждый свое предназначение. Вскоре он выяснил, для чего они все служат, и оснастка корабля больше не имела для него тайн. Матросы то и дело тянули за одну веревку и ослабляли другую, изменяя угол поворота или высоту паруса. Это напоминало, как музыкант настраивает струнный инструмент, вечно недовольный его звучанием. Так и матросов, похоже, никогда не могло до конца удовлетворить, как их парус ловит ветер.

В длину палуба корабля составляла около двух дюжин шагов. В Невве Ансе доводилось видеть куда более крупные суда, но все равно, он не переставал удивляться, как такое творение человеческих рук может двигаться самостоятельно.

Команда представляла собой довольно пестрое сборище. Анса и раньше слышал, что мореходы считают себя космополитами и не имеют иного дома кроме своего корабля, быстро забывая о земле, что дала им жизнь. В команде оказалось двое маленьких темнокожих матросов с кожей черной, как беззвездное небо. Другой, напротив, был очень рослый, чуть ли не вдвое крупнее Ансы, очень бледный, с ярко-рыжей шевелюрой, причем волосы росли у него не только на голове и на лице, но и по всему телу. Между этими двумя крайностями имелся еще десяток типажей всех цветов кожи и глаз. Они говорили на особом морском наречии, полном незнакомых слов.

Вскоре парус повернулся, и корабль устремил свой острый клюв к югу. Ветер окреп, и судно понеслось по волнам, точно норовистый кабо, которого с трудом удерживают поводья. Охваченный восторгом, Анса едва не позабыл, какая серьезная миссия ждет его впереди. Он был полностью зачарован морем.

Много дней они плыли к югу, а затем на запад. Корабль заходил в один крохотный порт за другим. Там они выгружали и брали на борт новый груз, а также запасались свежей провизией и водой.

Однажды им довелось войти в просторную гавань, вход в которую защищали две крепости, возведенные на соседних мысах. Город оказался довольно большим и когда-то славился своим богатством, но теперь от его былого могущества мало что осталось. Два года назад дикарское войско Гассема захватило его с суши. Все крепкие и сильные юноши погибли, детей и красивых женщин уволокли работорговцы. Немногие уцелевшие голодали и до сих пор не могли оправиться от пережитого.

— Какая досада, — заметил на это шкипер Таллис. — А ведь был такой прекрасный город… Этот проклятый Гассем уничтожил полмира! Мы все должны быть благодарны вам, жителям равнин, за то, что вы избавили нас от этого тирана.

Горожанам было почти нечем торговать, поскольку варвары ограбили их подчистую. Корабль не задержался здесь и продолжил путь на юг. Семь дней спустя они прибыли на мыс Большой Воды. Это была самая южная оконечность материка, после чего береговая линия начинала загибаться на север, а потом на запад.

На мысе Большой Воды Анса сошел на берег и оказался в новом городе. Суда не задерживались здесь надолго, ибо в этом месте не было удобной гавани. Вдоль берега располагалось лишь несколько причалов и складов. Почти никто из капитанов не ходил вдоль обоих побережий. Все они доплывали на юг до мыса, а затем — поворачивали обратно к дому.

Анса не сразу привык к твердой земле. Вообще, как всякий всадник, он больше привык путешествовать в седле и не любил пешие прогулки, хотя к этому его приучили родичи по материнской линии, живущие среди холмов. Они были охотниками и редко выезжали верхом, чтобы не распугать всю дичь.

Местность, окружавшая мыс, была неприветливой и гористой, поросшей густыми джунглями. В порту не нашлось ни одного корабля, направлявшегося на запад, и вскоре Анса уже истощил все скудные возможности для развлечения, которые мог предоставить этот небольшой портовый городишко.

Он не чувствовал себя своим в компании грубых моряков, и для них так же оставался чужаком. В ожидании корабля он решил побольше узнать об окружающих землях.

Как-то прохладным утром, на четвертый день своего пребывания на берегу, Анса взял лук со стрелами, меч и кинжал и, запасясь провизией, покинул город по направлению к холмам.

Крепостной стены тут не оказалось, ибо в городе было нечего защищать, а вокруг не имелось никаких враждебных племен. Стоило отойти на полсотни шагов к северу от того места, где заканчивались городские постройки, и местность начала круто подниматься. Песчаная почва сменилась травянистыми зарослями и кустарником, а затем над головой сомкнулись деревья. Отыскав нахоженную тропу, Анса двинулся по ней.

Вскоре стих непрерывный шум прибоя. Ветви с густой листвой прикрывали путешественника от палящих лучей восходящего солнца. Лесные звуки доносились до его ушей: жужжание насекомых и надрывный птичий гомон. Отец, который мог бесконечно рассуждать о повадках животных, рассказывал, что у птиц, живущих в джунглях, такое яркое оперение и отвратительные голоса, потому что иначе им было бы трудно отыскать себе пару в густой листве. На равнинах любую птицу видно издалека, и их тихие мелодичные трели также разносятся на многие лиги вокруг.

Ансе и прежде доводилось путешествовать в жарких лесистых краях. Он побывал в Соно и Гране, также поросших джунглями. Но здесь все было совсем иначе. В тех давно освоенных землях люди на протяжении тысячи поколений вырубали дикую растительность, удерживая ее вдали от своих полей. Они расчищали леса, чтобы строить великие города и, хотя со временем города приходили в упадок и джунгли наступали вновь, но люди приходили опять и отстраивались заново. Сейчас же складывалось такое впечатление, что в этих лесах вообще никогда не ступала нога человека.

Тропинка казалась хорошо Утоптанной, но ее явно проложили дикие звери. Никто из людей, с кем он разговаривал в городе, не забирался вглубь материка. Все они попали сюда из других мест: портовые рабочие, сошедшие на берег матросы, изгнанники, ожидающие, когда срок ссылки кончится и они смогут вернуться домой. Никто из них не был уроженцем этих мест. Они даже не знали, живут ли в окрестностях какие-либо племена, и не интересовались землями вокруг побережья.

Анса шел по тропе всего пару минут, но уже чувствовал себя гораздо бодрее. Приятно было оказаться в одиночестве в незнакомых краях, вдали от людей, которым нельзя было доверять…

Сын Гейла знал, что формально мыс Большой Воды принадлежит королевству Соно, но на деле это мало что значило. Просто в город время от времени наведывался чиновник с небольшим военным отрядом для сбора податей, но с момента вторжения Гассема он больше не появлялся.

Это был совершенно обособленный край, на который никто не заявлял своих прав. Слишком дикий и неуютный… Здесь не было крупных рек, которые вели бы сквозь горные цепи в более плодородные земли, не имелось месторождений ценных минералов и даже туземцев, на которых можно было бы охотиться, чтобы угнать их в рабство.

Над головой в ветвях мелькали крохотные существа, с любопытством взиравшие на пришельца. В этих лесах, похоже, водились сотни пород обезьян, но все они были незнакомы Ансе. У них были длинные пушистые белые хвосты, опоясанные черным и зеленым, тельца, поросшие зеленой шерсткой, и голые сморщенные розовые мордочки. Некоторые из них провожали Ансу недовольным щебетом, другие с