— Может ли это быть! — вскричал отец, с удивлением глядя на миссис Бёрк.

— Отчего же нет? Муж работал для меня с утра до ночи, так и я должна была трудиться для него.

Отец ничего не отвечал, но он пристально смотрел на миссис Бёрк, видимо удивляясь ей.

— Джимми, — сказал он мне после нескольких минут молчанья: — нам теперь хорошо, надо стараться, чтобы и всегда также было. Помнишь, что тебе сказал доктор в ту ночь? Будь добрым мальчиком, слушайся миссис Бёрк.

— Он мне не говорил, что надо слушаться миссис Бёрк, — возразил я, — он говорил…

— Не в том дело, что он говорил; ты должен слушать то, что я тебе говорю, и не сметь рассуждать, — перебил отец, нахмурившись.

— Боже мой, да он и без того послушный, — вмешалась миссис Бёрк. — Кушай хлеб, душенька, — прибавила она, передавая мне кусок поджаренного хлеба.

Я должен был есть, так как она пристально глядела на меня.

— А вам много было работы, — заметил отец: — вы тут и с ребятишками возились, и комнату прибрали!

— Э, помилуйте, какая это работа, это скорей удовольствие. Сами посудите, много ли мне было с ними возни; посмотрите, какие я мешки сшила сегодня вечером по четыре с половиной пенни за штуку!

— Как, вы все здесь вычистили да еще сшили все эти мешки! — вскричал отец, пересчитывая мешки. — Вы выработали восемнадцать пенсов, присмотрели за двумя детьми и вычистили комнату, все в один вечер! Вы необыкновенная женщина!

— И нисколько даже не торопилась, меня работой не испугать, мистер Бализет!

Она говорила неправду. Я очень хорошо помнил, что она принесла из своей комнаты три уже совсем готовые мешка. Думая, что она просто ошиблась, я открыл рот, чтобы поправить ее, но она покачала головой и нахмурилась самым выразительным образом. Впрочем, я ее не боялся; она не смела бить меня при отце, а мне хотелось отомстить ей за то, что она меня бранила и заставляла держать для себя свечу.

— Какая вы ужасная выдумщица, миссис Бёрк! — сказал я, подвигаясь поближе к отцу.

Она посмотрела на меня с такой злобой, что даже скосила глаза.

— Это что такое? — спросил отец, круто поворачиваясь ко мне.

— Она выдумщица, — мужественно повторил я.

— Что такое «она»? Кого ты называешь «она», маленький грубиян? С какой стати называешь ты миссис Бёрк выдумщицей?

Я заметил, что он взялся за ременный пояс, и струсил.

— Ах, Господи, да не сердитесь на него, Джемс, — опять заступилась за меня миссис Бёрк: — он это сказал без всякого дурного умысла, он просто вспомнил, какие сказки я ему рассказывала, чтобы он не заснул до вашего прихода, оттого он и назвал меня выдумщицей!

— А, вот оно что! А я думал, этот дуралей говорит про мешки, что у вас счет не верен: до этого ни мне, ни ему нет дела.

— До правды всякому есть дело, Джемс, — возразила миссис Бёрк.

Затем она обратилась ко мне и сказала, подмигивая мне глазом.

— Смотри, голубчик Джимми, здесь четыре мешка; скажи папе, сколько я сшила, пока ты тут сидел и смотрел на меня?

Что мне было делать? Отец видимо верил ей больше, чем мне. Я никогда не пробовал его ремня, но я видал, какие тяжелые удары он наносил матери.

— Четыре-с, — ответил я.

— Ну, конечно, — спокойно сказала миссис Бёрк: — что правда, то правда.

И она дала мне большой кусок сахару!

Это была моя первая ложь, и она привела к очень грустным последствиям. Мысль, что миссис Бёрк может заработать в один вечер восемнадцать пенсов, произвела сильное впечатление на отца, и я явился участником низкого плутовства.

Крик моей маленькой сестры положил конец разговору о мешках. Миссис Бёрк взяла малютку на руки и начала кормить ее кашкой из великолепной масленки, целовать и называть самыми нежными именами. Отец несколько минут с умилением смотрел на эти ласки, но сон одолел его, и он скоро задремал на своем стуле. Накормив сестру, она унесла ее к себе в комнату, затем вернулась к нам и принялась убирать чайную посуду. Звяканье чашек разбудило отца.

— В котором часу встаете вы обыкновенно, мистер Бализет? — спросила миссис Бёрк, видя, что отец открыл глаза: — я бы хотела приготовить вам чай.

— Чай? Эх, Господи! Я и на рынке позавтракаю!

— С какой же это стати? Не лучше ли съесть кусочек у себя дома, чем на рынке, в толкотне.

— Оно лучше-то лучше! Да дело в том, что я ухожу из дому в пять часов, это слишком рано! — возразил отец.

— Что же такое, что рано? Неужели потому, что вы остались одиноким вдовцом, вам идти на рынок, не согревшись чашкой теплого. Да я считала бы себя дрянной женщиной, если бы не приготовила вам все, как следует, не только к пяти, а даже к трем часам! Спокойной ночи, мистер Бализет!

На другой день, в половине пятого утра миссис Бёрк уже стучала в нашу дверь, объявляя отцу, что у неё готов кипяток и кусок жареной рыбы. Не успел отец одеться, как она уже опять подбежала к нашим дверям.

— Извините, мистер Бализет, — проговорила она ласковым голосом: — я сейчас только вспомнила, что оставила иголку в вашей комнате, а мне ужасно хочется скорей приняться за работу.

— Сто лет проживешь, такой женщины не встретишь! — вполголоса пробормотал отец.

Ухаживанья миссис Бёрк за отцом кончились тем, что он женился на ней. Не знаю, через сколько месяцев после смерти матери случилось это, но, вероятно, месяцев через семь-восемь, так как моя сестра Полли стала уже довольно большим ребенком, и я с трудом мог пронести ее от одного конца переулка до другого. За все это время в моих чувствах к миссис Бёрк произошла небольшая перемена. Прежде я только не любил её, теперь я стал ее ненавидеть. Она платила мне тем же, и, не стесняясь, высказывала свои чувства. В первое же утро после похорон матери, она притянула меня к стулу, на котором сидела, и сказала злобным голосом:

— Поди-ка сюда, голубчик, ты помнишь, какую штуку ты чуть не сыграл со мной своей болтовней?

Она намекала на вчерашний разговор о мешках. Я ничего не отвечал, но она видела, что я понимаю, о чем идет дело.

— Ты думал, что при отце меня нечего бояться, ты думал испугать меня своей болтливостью? Слушай, что я тебе говорю, змееныш! Я тебя исправлю так, что ты у меня шелковый будешь! Я буду беспрестанно смотреть за тобой, ты куска хлеба не съешь без моего спросу! И если ты пикнешь про меня что-нибудь отцу, я тебя так отдеру, что чудо!

Я видел, что мне не под силу бороться с таким неприятелем и, молча, покорился. Я исполнял все приказания миссис Бёрк, я свято хранил все её тайны, я ничего не делал без её позволения. Все это нисколько не смягчало ее. Целый день морила она меня какой-нибудь работой. Когда Полли не спала, я должен был нянчиться с ней, когда она засыпала, меня посылали за чем-нибудь в лавку, или заставляли убирать комнату, или давали мне вощить нитки, которыми миссис Бёрк шила мешки. В целый день у меня не было свободной минутки. И за все мои труды меня даже не кормили. Отец давал каждое утро деньги на хозяйство миссис Берк, а она тратила их себе на водку. Чтобы отец не узнал этого, она посылала меня