— У вас найдется несколько минут, чтобы поговорить с нами, Хильди?

— Без проблем. — Все еще держа хозяйственную сумку, Хильди провела их по коридору вокруг дома к своему собственному входу. — Вообще-то она моя двоюродная прабабушка, но ей хочется, чтобы ее называли миссис Гренц. Мистер умер вот уже лет тридцать назад. Я его никогда не видела.

Ее квартирка располагалась ниже уличного уровня, но казалась жизнерадостной и уютной. На стенах висели прикрепленные кнопками плакаты без рамок, по полу были разбросаны коврики всех цветов радуги.

— Я снимаю у нее эту квартиру. Ну, на самом деле аренду вместо меня выплачивает ее сын, а я неофициально за ней присматриваю. И за домом тоже. Видели, сколько барахла? Это еще что, наверху еще больше. Хотите присесть?

— Спасибо.

— Денег у нее очень много. Вот я и слежу, чтобы сигнализация была всегда включена и чтобы она не лежала беспомощная, если, не дай бог, споткнется и ногу сломает. Она всегда носит при себе сирену. — Хильди извлекла из кармана миниатюрное приемное устройство. — Если она упадет или что-то жизненно важное себе повредит, эта штука подает сигнал. Я для нее продукты покупаю, иногда слушаю ее ворчанье… Неплохая сделка в обмен на квартиру. Она, в общем-то, ничего, не вредная, иногда даже забавная.

— Давно вы здесь живете?

— Полгода… Нет, уже семь месяцев. Вообще-то я писательница — начинающая, но я над этим работаю. Меня такой расклад устраивает. Может, хотите выпить или перекусить?

— Нет, но спасибо за приглашение. Вы знали Свишеров?

— Немного знала. Во всяком случае, встречала их постоянно. С родителями я раскланивалась, но не более того. Мы, в общем-то, не были настроены на одну волну.

— То есть?

— Они были слишком… однолинейные, понимаете? Консервативные с большой буквы. Но симпатичные. По-настоящему симпатичные. При каждой встрече справлялись о миссис Гренц, спрашивали, все ли у меня в порядке. Многие и этого не делают. Детей я знала немного лучше. — Она на минуту закрыла рукой глаза. — Я пытаюсь все это как-то уместить в голове, пытаюсь понять, за что судьба так распорядилась их жизнью. — Когда Хильди открыла глаза, они были полны слез. — Они же просто дети! И, знаете, Койл был немного влюблен в меня. Это было так мило.

— Значит, вы часто встречали их?

— Конечно. Главным образом Койла. Девочку они никуда не пускали одну. А он иногда предлагал сходить вместо меня на рынок или проводить, продукты поднести. Я часто видела, как он с друзьями катается на скейтбордах. Он всегда махал мне рукой в знак приветствия или подходил поздороваться. — Вам не случалось видеть его в компании с кем-то незнакомым? С кем-то не из этих мест?

— Нет, никогда. Он был хороший мальчик. Старомодный. Во всяком случае, меня воспитывали не так. Очень вежливый, немного застенчивый — по крайней мере, со мной. Страшно увлекался спортом.

— Вы в тот день не заметили ничего необычного? Ну, может быть, кто-то приехал, кто-то уехал? Писатели обращают внимание на то, что происходит вокруг, не так ли?

— Конечно, наблюдательность очень важна. Надо все подмечать и запоминать. Никогда не знаешь, что и когда может пригодиться. — Хильди намотала на палец локон своих медно-рыжих волос. — А знаете, я и вправду вспомнила кое-что, о чем раньше не подумала, когда другие полицейские приходили с расспросами. Я тогда… у меня в голове ничего не держалось, когда я узнала об убийстве. Вы меня понимаете?

— Конечно. Что же вы вспомнили?

— Не знаю, имеет ли это какое-то отношение к делу, но я только сегодня утром вспомнила. В ту ночь… — Хильди поежилась и взглянула на Еву с виноватой улыбкой. — Слушайте, если я расскажу вам, что сделала кое-что не совсем законное, у меня будут неприятности?

— Мы здесь не для того, чтобы доставлять вам неприятности, Хильди. Мы пришли по поводу семьи из пяти человек, зарезанных в своих постелях.

— Ну хорошо. — Она перевела дух. — Хорошо. Иногда, когда я пишу допоздна или миссис Гренц уж очень сильно меня достает… Вы понимаете, с ней порой бывает не так-то легко. Она, конечно, смешная, но иногда от нее устаешь.

— Понимаю.

— Так вот, иногда я поднимаюсь на крышу. — Хильди ткнула пальцем в потолок. — Там такое славное местечко, можно посидеть, поглазеть по сторонам, поразмышлять о своем. Понимаете, иногда я поднимаюсь туда и выкуриваю косячок. Здесь я этого делать не могу. Если миссис Гренц вдруг спустится — а она иногда спускается — и учует… Нюх у нее, как у борзой. Ну вот, если она учует, она взбесится. Поэтому, если уж мне приспичит сделать затяжку… Вы только не подумайте, это не каждую ночь, ничего такого…

— Мы не из Службы по борьбе с наркотиками, и нас не смущает, если вы вдруг захотите расслабиться с «травкой».

— Ну и слава богу. Так вот, я сидела на крыше. Было поздно, я уже собиралась спуститься: устала, да к тому же «травка» нагоняет на меня сон. И я просто так огляделась по сторонам, без всякой цели, и увидела этих двух парней. Хорошо сложены — вот что я тогда подумала, понимаете? Первоклассное «мясо». Я ничего такого не заподозрила, даже когда пришли полицейские и я узнала про Свишеров. Но вот теперь я вдруг задумалась и вспомнила.

— Вы видели, как они выглядели?

— Да нет, я их не разглядела. Видела только, что они оба белые. Я видела их руки, лиц почти совсем не видела: все-таки я была слишком высоко. И еще я обратила внимание на походку. Они шли рядом, в ногу, словно маршировали. Не разговаривали, ну, как люди болтают по-приятельски, когда выходят прогуляться, а только раз-два, раз-два, и так до самого угла.

— До какого угла?

— Э-э-э, они шли на запад, к Седьмой авеню.

— Как они были одеты?

— Дайте подумать… Они были в черном с головы до ног. Деталей я не разглядела, вот только… Знаете, на них были такие мягкие трикотажные шапочки, которые можно натянуть прямо на лицо. Как же они называются?

— Горнолыжные?

— Точно! Вот такие. И у каждого в руке была спортивная сумка на длинном ремне. Мне нравится наблюдать за людьми, особенно когда они меня не видят. А эти двое были настоящие атлеты.

— Возраст?

— Я не знаю. Честное слово. Я же не видела их лиц, на них были эти шапочки, Натянутые прямо на нос, и вообще, я смотрела на фигуры. Но знаете, что еще я потом вспомнила и удивилась? Я их не слышала. Я хочу сказать, они не только не разговаривали, я не слышала их шагов. Если бы я не подошла к поручню в тот самый момент, когда они проходили мимо, я бы понятия не имела, что они там.

— Давайте поднимемся на крышу, Хильди. — Ева встала и направилась к двери. — Еще раз пройдем все поэтапно.