– Вы знали?.. Это велела вам моя бабушка? – уточнила Келси.

– Совершенно верно. И поначалу все выглядело довольно многообещающе. Наоми открыла ему дверь в легкой ночной рубашке и впустила внутрь. Потом они вместе выпили, и Бредли принялся ее очаровывать. Мне удалось сделать еще один удачный снимок – когда они целовались. Как она оттолкнула его, я снимать, естественно, не стал. Мне платили за другое. Потом они заспорили, я слышал обрывки разговора сквозь открытую форточку – особенно когда Наоми стала кричать. Она приказывала ему убираться вон, Говорила, что между ними все кончено. А он схватил ее и начал лапать.

Руни поднял голову от стола и посмотрел на Келси.

– Была минута, когда я задумался о том, чтобы вмешаться, чтобы прекратить все это. Наоми попала в беду, и что это за беда, сомневаться не приходилось. Но я не сдвинулся с места, я должен был выполнить свою работу, тем более что, пока я колебался, она сумела отбиться от него. Я заметил, что Наоми раздражена, раздражена гораздо сильнее, чем испугана. Она снова закричала на него, потом двинулась к телефону, но Бредли снова ее схватил. Я не думаю, что у Наоми были какие-то сомнения относительно того, что должно случиться. И она решила спасаться бегством.

Руни помолчал и вытер губы тыльной стороной ладони.

– Он знал, что я где-то поблизости. Этот сукин сын знал, что я за ними наблюдаю, потому что он повернулся прямо к окну и показал мне вот так… – детектив ткнул пальцем в потолок. – «Наверху, все будет наверху», – вот что он хотел мне сказать. И я полез на дерево, чтобы исполнить то, ради чего меня наняли. Сидя на дереве, я уже ничего не слышал – так громко стучало мое сердце – и не позволял себе ни о чем думать. У меня был заказ, дело, которое хорошо оплачивалось, и, самое, главное, в случае успеха я мог рассчитывать на новые заказы и на новых клиентов. «Она ведь сама на это напрашивалась, – примерно так я себе говорил. – Она сама накликала на себя беду тем, что держала в узде такого жеребца, как Бредли».

– Вы знали, что он хочет изнасиловать ее, – выдавила Келси. – Знали – и ничего не сделали.

– Да. – Руни залпом допил остатки коктейля. – Наоми вошла в спальню, буквально ворвалась в нее. Вот теперь она испугалась, но, кроме страха, в глазах у нее было какое-то безумие. Ее тонкая ночная рубашка была разорвана и упала с плеча, но она этого не замечала. Потом в спальню вошел он. Он улыбался и выглядел вполне дружелюбно, как будто бы даже извинялся. То, как они стояли против друг друга в раме окна.., разорванная комбинация, расстегнутая рубашка у него под смокингом – все это выглядело достаточно провокационно. Даже, я бы сказал, эротично. Я не знаю, что Алек при этом говорил, только Наоми покачала головой и отступила, а он опустил руки, словно собираясь расстегнуть брюки. Тогда она ударила его. По щеке… – Детектив облизал губы. – Я заснял этот момент, но не стал снимать, как он ударил ее в ответ.

Тут Руни остановился. Он не представлял себе, как сильно на него самого подействует этот подробный, обстоятельный рассказ о событиях той страшной ночи. Тогда он чувствовал себя маленьким и испуганным, беспомощным. Сейчас осталось только ощущение своей собственной ничтожности.

– Потом Наоми наклонилась и на минуту исчезла из моего поля зрения, а Бредли почему-то поднял руки. Сначала я не понял почему. Он продолжал улыбаться, но его улыбка больше не была дружелюбной. И тут я увидел Наоми и револьвер в ее руке.

Я очень испугался и начал снимать как сумасшедший. Я продолжал снимать даже после того, как она застрелила его, даже когда там уже не на что было смотреть.

– Это была самооборона, – сказала Келси, впиваясь пальцами в руку Гейба. – Как она и говорила все это время.

Руни с трудом проглотил комок в горле и кивнул головой.

– Да, чистейшая самооборона. Возможно, с револьвером в руке Наоми и сумела бы заставить его в конце концов покинуть дом, но она была чересчур напугана происходящим. Бредли загнал ее в угол, вынудил прибегнуть к крайнему средству. И если бы эти факты всплыли, ее никогда бы не обвинили в умышленном убийстве. Скорее всего никакого приговора не было бы вообще.

– Но факты так и не всплыли.

– – Нет. Я сразу поехал к Милисент Байден. Я ни о чем не думал – просто явился к ней домой посреди ночи и вытащил ее из постели. Она своей рукой налила мне бренди и велела сесть. Когда я выпил, она выслушала всю историю. От начала и до конца. И решила, что все обернулось как нельзя лучше для нас. По ее настоянию я выжидал два дня, прежде чем пойти в полицию со своим заявлением.

– Она знала… – прошептала Келси. – Значит, она все знала…

– Она все это и организовала. Если бы Наоми не арестовали, я должен был отнести в полицию пленку и дать показания. Милисент хотела, чтобы я рассказал копам все, что я видел, – но не больше. Ни слова о том, б чем я догадывался или подозревал. А потом она очень подробно рассказала мне, что же я видел. Молодая женщина, одетая в высшей степени легкомысленно, встречает своего любовника в дверях пустого дома. Они пьют, они обнимаются, потом начинают ссориться. Женщина взревновала – после сцены в клубе это не должно было вызвать ни малейших сомнений – и убежала наверх. Любовник последовал за ней, чтобы принести извинения, объясниться и, возможно, попробовать соблазнить ее. Но женщина, не помня себя от ревности, схватила револьвер и убила его. После этого Милисент вручила мне еще пять тысяч наличными и пообещала рекомендовать меня своим высокопоставленным знакомым.

Келси с побледневшим лицом выскользнула из кабинки и, прижимая руки к животу, ринулась к дамским комнатам.

Гейб проводил ее взглядом, потом поймал себя на том, что сжимает и разжимает под столом кулаки.

– Вы – отвратительный человечишка, Руни. Вы были свидетелем попытки изнасилования, а потом помогли упрятать жертву за решетку, и все это – за несколько тысяч долларов и десяток высокопоставленных клиентов. Не много же вам надо…

– Я еще не все сказал, – хладнокровно ответил Руни. – Но мы подождем, пока мисс Байден вернется.

– Скажите мне вот что – что заставило 'вас признаться во всей этой мерзости именно сейчас? Всего несколько часов назад вам было нечего сообщить нам.

– Ситуация осложнилась. Я не люблю, когда на меня начинают давить с двух сторон сразу. – Руни пожал плечами. – Когда эта история выплывет, – а я решил, что она должна стать известной, – моей репутации конец. Похоже, мне следовало уйти в отставку еще несколько лет назад, тогда бы я остался чист.