И сомневаться в этом не приходилось. Несмотря на то, что у кого-то хватило смелости и сострадания перерезать веревку, привязанную к стропилу сарая для старой упряжи, Рено Санчес был мертв окончательно и бесповоротно.
Келси смотрела и смотрела; она никак не могла отвести взгляда от лежащего на полу тела, одетого в жокейский шелковый редингот и обтягивающие бриджи. Голова была повернута под неестественным углом к телу, на шее виднелась багрово-синяя борозда от петли.
– Позвоните в полицию, – приказал Гейб и грубо развернул Келси к выходу. – Уходи отсюда. Ступай домой.
– Нет, я останусь, – возразила Келси. – Со мной все в порядке. Я хочу быть с тобой. Спорить Гейб не стал.
– Подожди снаружи, – раздраженно бросил он и, когда Келси не двинулась с места, повторил еще резче:
– Подожди снаружи, черт тебя возьми!
Келси упрямо покачала головой. Она только отвернулась в сторону и встретила взгляд Джемисона. Глаза тренера были неподвижны и пусты. Что было тому причиной – горе или потрясение, – она не знала, но, подойдя к Джемисону, подвела его к ближайшему табурету.
– Присядь, Джеми…
– Это я нашел его, – глухо пробормотал тренер. – Мне передали, что Рено где-то здесь, что он хочет со мной встретиться. Я стал его искать… Не знаю, почему я сразу пошел в этот сарай, только пошел – и все… И увидел его. В точности как в прошлый раз…
– В прошлый раз?
– Да. Бенни Моралес тоже… О боже! – Он закрыл лицо руками. – Когда же будет этому конец, господи?!
– Здесь есть записка, мистер Слейтер. – Молодой конюшенный мальчик нерешительно приблизился к Гейбу. Говорил он шепотом, словно боялся, что мертвый его услышит. – Она тут, на скамье. Ее никто не трогал. Полицейские всегда спрашивают, не трогал ли кто чего-нибудь, – добавил он, поразмыслив.
– Хорошо, – кивнул Гейб. – А теперь ступай наружу. Как только приедет полиция, проводи их сюда.
– Будет сделано, мистер Слейтер… – Работник замялся. – Мы срезали его, сэр! – выпалил он наконец. – Может, не надо было этого делать, но только мы не могли оставить его так. Мы.., сняли его оттуда.
– Вы поступили правильно. – Гейб опустил руку на плечо работника. – А теперь побудь снаружи.
И он шагнул к скамье, заранее зная, что написано в записке, и боясь этого.
Гейб повертел записку в руках и посмотрел на Джемисона.
– Ты знал, Джеми?
Тренер кивнул, и на его лежащие на коленях руки упали, выкатившись из глаз, две слезинки.
– Да, я знал, что Рено – сын Бенни Моралеса. Помоги, боже, им обоим!..
Когда Джемисон заговорил, вся картина прояснилась окончательно. Бенни Моралес, повесившийся в том же самом сарае от отчаяния, безысходности и сознания собственной вины, оставил после себя вдову, которая была на четвертом месяце. Сразу после его смерти, опасаясь скандала, она уехала из Виргинии и поселилась в Канзасе. Когда ребенку было пять лет, вдова Моралеса вышла замуж во второй раз. Рено получил фамилию отчима – Санчес, однако он так и не перестал грезить о своем настоящем отце, от которого унаследовал миниатюрную фигуру, сухощавую конституцию, удивительные руки и неистребимую любовь к лошадям. Поэтому не было ничего удивительного в том, что Рено пошел по стопам своего родного отца и сумел быстро подняться от конмальчика до ученика жокея.
В конце концов Рено вернулся в Виргинию, где когда-то творил чудеса Бенни Моралес. Свой секрет он доверил одному лишь Джемисону, который был лучшим другом его отца, и Джемисон надежно хранил его тайну.
Через два дня после самоубийства Рено лейтенант Росси неожиданно приехал в «Рискованное дело», чтобы поделиться с Гейбом кое-какими подробностями.
– У него была целая библиотека альбомов с газетными вырезками об отце, – сказал он. – В отдельных папках были собраны статьи с обвинениями против Моралеса, с отчетами о ходе расследования и сообщениями о самоубийстве. Со слов миссис Санчес я знаю, что увлечение отцом носило характер навязчивой идеи: в глазах мальчика он был героем, которого ловкие люди сделали козлом отпущения, и Рено был полон решимости исправить эту несправедливость.
– И ввел наркотики жеребцу Чедвиков, – негромко проговорил Гейб. – Чтобы его дисквалифицировали.
– Когда Моралес упал и получил травму, из-за которой он не выступал почти год, он как раз работал на Чедвиков. – По привычке Росси достал и перелистал свой блокнот, хотя он и так хорошо помнил всю цепь событий. – Впоследствии, когда в Кинленде погиб жеребец Солнечный, Мэттью Чедвик открыто обвинил Бенни Моралеса в том, что он ввел его чемпиону запрещенные амфетамины. И я его понимаю – из-за мошенника-жокея он потерял лошадь, в которую были вложены большие деньги.
– Дурная наследственность… – сквозь зубы процедил Гейб. – Только непонятно, откуда Рено взял наркотики. Я уверен, что он сделал укол после взвешивания и незадолго до старта. Скорее всего это было проделано в выводном тоннеле. Но как он достал амфетамин? И у кого?
– Мне представляется, что для человека его профессии это было совсем не трудно, мистер Слейтер. Рено Санчес посещал скачки едва ли не с детского возраста. Наверняка он знал подходящих людей, к
