не поставил.

– Я слышала, что ментам на зоне не очень весело.

– Там никому не весело, – отмахнулся я.

За время моего отсутствия Катя переоделась в домашнее – осталась в футболке и стареньких джинсах. Другая бы бросилась переодеваться, а этой хоть бы что. Похоже, она вообще не волновалась по поводу собственного внешнего вида.

– Будешь кофе? – спросила она, пропуская меня на кухню.

– Да, – я шагнул к буфету, собираясь достать кофемолку, но Катя прыснула, и я остановился.

– Он сварен уже.

– А что смешного?

– Ну, за кофемолкой ринулся. У тебя рефлексы, как у собаки Павлова, вырабатываются. С полтычка. Это от войны?

– В общем-то да.

– Прикольно.

– Думаешь?

– Ну, не знаю. Извини, если я тебя грузанула.

– Нет, нормально. Привык уже.

Глядя на нее, я вдруг понял, что сегодня ночью у нас с ней неминуемо будет секс. Меня к ней влекло все сильнее, а она не выставляла никаких ощутимых границ. Она не выпроваживала меня, не спрашивала, когда уйду. Словно мое присутствие в ее квартире являлось уже чем-то совершенно естественным, в общем, я понял, какую награду за ночную победу приготовил мне этот день. Лучше некуда.

Сев за стол, я снова ощутил исходящий от Кати теплый поток энергии, как в Ботаническом саду, когда мы держались за руки. Только сейчас между нами был стол, но это ничуть не мешало золотистому течению. Сердце в моей груди неожиданно сильно екнуло и пустилось набирать обороты. По щекам растекся горячий румянец. Чтобы скрыть бурю неожиданно нахлынувших чувств, я пригубил чашку с обжигающим кофе. В тот же миг за окном ширкнула молния, и через несколько секунд по стеклам ударил трескучий удар грома.

– Вот так, – вздохнула Катя. – Один день тепла – и снова дождь. Я и не заметила, как лето прошло.

На лето мне было совершенно наплевать, но от ее слов стало грустно. Действительно возникло короткое ощущение невосполнимой потери. Понятно, что еще будет не одно лето, только этому уже не бывать.

– Пойдем в комнату, – предложила она. – Ящик посмотрим, узнаем, что в мире бывает.

– Ничего из того, что там показывают, не бывает, – пожал я плечами, но послушно поднялся следом за ней.

– Неправда. Как раз все там видно. Надо только уметь смотреть.

Меня позабавила такая позиция, и я решил выяснить, что же такого Катя знала про телевизор, чего не знал я. Какую же такую правду собиралась она почерпнуть из придуманного режиссерами и сценаристами действа?

– И как же ты смотришь?

– Да очень просто, – она взяла пульт дистанционного управления, включила широченную плазменную панель, какие мне доводилось видеть лишь на витринах дорогих магазинов, и устроилась на диване, поджав ноги. – Садись. Что ты как бедный родственник?

Я сел на краешек, а она принялась перещелкивать каналы, меняя их довольно быстро, один за другим. Звук при этом она не включала. Новостные программы пробегала не останавливаясь, в том числе и «Евроньюс», которому, на мой взгляд, можно было вполне доверять, к рекламе чуть приглядывалась, а на музыкальных каналах задерживалась чуть дольше – секунд по десять, а то и пятнадцать. Я успел заметить видеоклип певицы Сирень. На экране она выглядела загорелой, гораздо моложе своих лет, без морщин. К тому же ее не было слышно, что само по себе делало происходящее не таким отвратительным, каким оно оказалось в жизни. Вокруг Сирени отплясывал кордебалет из парней и девушек в белых шортах и маечках. Без звука было отчетливо видно, как им тяжело прыгать и делать скучные, никому не нужные па. На переднем плане, у сцены, так же скучно и однообразно покачивала поднятыми руками знакомая мне библиотечная массовка. Клип точно обрабатывался в студии Кирилла – без всяких сомнений. Я покопался в памяти и вспомнил папку, в которой эта массовка хранилась на компьютере у Данилы.

– Даже по двадцатке не заплатили, – со вздохом произнесла Катя и переключила канал.

– Кому? – не понял я.

– Кордебалету.

– С чего ты взяла?

– На морды их посмотри, – она вернула программу. – Вот сейчас. Что у них в глазах написано?

– Я в отличие от тебя на психолога не учился.

– Заплатят или не заплатят. Вот что написано.

Я вспомнил себя до того, как получил от Кирилла деньги, и понял, что она права.

– А откуда взялась двадцатка? Долларов хоть, надеюсь?

– Ага, – Катя снова принялась перелистывать передачи. – Обычная цена. У меня две знакомые из подтанцовки. Но сейчас продюсеры звездей совсем обнаглели – и того не платят.

– Продюсеры кого?