Под землей оказался пологий лаз, ведущий в нечто похожее на земляную пещеру метров, наверное, двадцати в диаметре. На полу лежал толстый слой бурой пыли и было на удивление светло – из стен и потолка торчали проросшие внутрь ярко фосфоресцирующие корни. Но главная радость этого убежища, понятное дело, состояла в сухости. Ливень остался снаружи, он не лил на голову, не затекал за шиворот, и, хотя к мокрой форме прилипла бурая пыль, сделав нас похожими на выползших из болота упырей, это не могло затмить счастья от отсутствия падающих с неба потоков.

Интересно, как такая пещера могла образоваться? Ни водой, ни ветром так аккуратно вынести грунт не могло. Я потрогал стену и с удивлением обнаружил, что земля плотная, почти как бетон, утрамбованная до последней возможности. Словно кто-то закопал тротиловую шашку метров на десять и подорвал ее там,

Андрей достал из рюкзака сигареты, упакованные в герметичную жестяную коробку, в которой раньше, как мне кажется, держали табак.

– Угощайтесь.

Я взял сигарету, помял, обнюхал, наслаждаясь сухостью, временной безопасностью и возможностью отдохнуть хоть немного. Было мне на удивление хорошо, как в детстве, когда, бывало, устроишь себе домик из одеяла и млеешь от восторга придуманной защищенности и придуманного уюта, представляя себя то индейцем в вигваме, то геологом в палатке, а то и космонавтом внутри орбитальной станции.

В темноте вспыхнул огонь бензиновой зажигалки, заставив сощуриться, – это Андрей чиркнул колесиком «Zippo». Мы прикурили, под куполом «пузыря» Растекся ароматный табачный дым.

– Ты что, курить бросила? – спросил я Искорку.

– Давно. Бестолковое развлечение.

Мне так сейчас не казалось. Вообще не курить на войне абсурдно, так же глупо, как, скажем, в день задуманного самоубийства бегать трусцой от инфаркта. Нормально ли бояться сердечно-сосудистых или онкологических заболеваний, когда пули над головой свистят? Попадет такая в башку, и об атеросклерозе, к примеру, можно будет забыть, как, впрочем, и обо всем остальном. Или осколок в сердце… Да ну, думать об этом…

Я затянулся, прислушиваясь к потрескиванию уголька.

– Сань, – окликнул меня Цуцык. – Готов поговорить?

– Самое время, – откликнулся я. – А то вы тут как рыбы в воде, а я как слепой котенок.

– Не надо о воде, – пробурчал Макс, пытаясь отжать влагу из штанин.

Ирина фыркнула.

– Тогда начнем с главного, – кивнул Витек. – То, что здесь все взаправду, тебе объяснять не надо?

– Имел возможность удостовериться.

– Это облегчает задачу. Вопрос второй – ты знаешь, за что мы воюем?

– За деньги?

– Это кто как, – Цуцык невесело улыбнулся. – Мне, например, обещания денег до лампочки, я, в отличие от Искорки, рожать не собираюсь. Андрей за рублем тоже не гонится, у нас другой интерес. Хорошо это или плохо? Хрен его знает. Но мы все стали немного другими.

– Да я заметил.

– Серьезно? – отозвался Андрей.

– Ты как раз меньше всех изменился, – я отмахнулся. – А Искорка вон курить бросила. У Цуцыка прорезались командирские способности.

– Скорее не способности, а наклонности, – поддел Макс.

Он отрезал торчащий из земли светящийся корень и принялся строгать его ножом.

– Да хватит вам балагурить! – осадил нас Витек, – Хотите потерять Саню в первом же бою?

Это подействовало, это моментально заставило всех нас заткнуться и слушать. Правду говорят, что командира невозможно назначить. Либо ты командир, либо просто учился на командира, либо учился на командира, но, несмотря на это, стал им. У Цуцыка, по всему видать, были не только наклонности, но и способности.

– Чтобы опять не превращать все в базар, начну с главного, а потом пойдем по порядку, – он оглядел нас, желая удостовериться, что веселье закончилось. – Саша, ты аллергией не страдаешь?

– Чем? – я невольно выпучил глаза. – Цуц, ты меня что, первый день знаешь?

– Люди меняются. Ты грибами хоть раз в жизни травился?

– Да я их не ем!

– На этот раз придется.

– С какой стати?

– Не бузи. Ты один живешь?

– Да. Слушай, объясни нормально! Я не ребенок и не салага.

Макс криво ухмыльнулся, и мне всерьез захотелось врезать ему по морде. Глупо, конечно. Если говорить всерьез, так я и был здесь салагой. Обидно, но факт.

– Ты не кипятись, – Цуцык затянулся сигаретой, сделавшись странно похожим на Кирилла. – Я ведь не для собственной радости спрашиваю. До тебя просто никак не доходит, что почти весь твой боевой опыт здесь мало что значит. Вот проснешься сейчас, и что будет? Думал об этом?