цензурирована по самое некуда?

Тогда я снова переориентировал запросы и был вознагражден сполна, и после этого минимум на два-три часа в сутки я превращался в жителя всемирной сети. Оказалось, что в Интернете можно найти весьма неплохие книги, которые вряд ли когда-нибудь выпустит хоть одно издательство. Я скачивал оттуда великолепные, полные настроения видеоклипы, снятые чуть ли не на любительскую камеру музыкальными коллективами, название которых никогда не услышать по радио. Я нашел огромные ресурсы, под завязку набитые интереснейшей, живой, злой журналистикой, которую ни в одной центральной газете не разместят. Потому что миром правят деньги, я это в полной мере осознал, работая на Кирилла. А вот в сеть власть денег хоть и рвется, да что-то не очень у нее получается. И выходит так, что при умении отделять зерна от плевел из сети можно выкачать действительно ценный продукт, в отличие от того музыкально-киношного мыла, которым нас потчуют с экранов. В отличие от желтой, до предела продажной журналистики, которой пестрят газеты.

Для меня походы в сеть приобрели особую важность. Ведь я сам клепал экранно-коммерческий хлам, и мне нужно было место, чтобы отмыться. Чистым местом Интернет назвать трудно, чего уж лукавить, зато там можно найти хоть сколько-нибудь приятных мест. А в жизни они мне совсем перестали попадаться.

Вторым, после компьютера, делом я посетил дантиста. Вот ведь как забавно получается – в детстве не лечил зубы, потому что боялся бормашины, в юности было некогда, потому что юность сплошь состояла из боевых действий, а потом уже и думать об этом не стоило по причине отсутствия денег. В результате пару- тройку зубов я потерял, а еще пяток нуждались в срочном ремонте.

Третьим делом я намылился в ресторан. Ну, формально – опробовать вновь установленные пломбы, а если глубже копнуть, то там уже попахивало темой для психотерапевта. Сначала я не мог понять, почему меня потянуло на столь глупую и бездарную трату денег. Так то пришлось покопаться в сознании, попробовать нырнуть в подсознание, перебрать память, а затем применить банальную логику. Выводы, к которым я пришел в результате проделанных усилий, меня самого слегка удивили. А получалось то, что идея посидеть в ресторане была из той же породы, что и детское желание что-нибудь сломать. Это ведь такой способ влияния на мир. Созидать еще не получается, но так хочется произвести изменения в окружающем пространстве, что дальше некуда. Отсюда, именно отсюда растут корнями разбитые стекла в таксофонах и сломанные лавочки в парках.

Я же за прошедшие три недели понял, что в настоящее время основным инструментом воздействия на реальность является не физическая сила, а деньги. Того же Кирилла я мог бы в бараний рог свернуть голыми руками, натянуть ему глаз на жопу, но не захотел. Хотя такого мерзавца в моей жизни еще не встречалось. А впрочем, чего уж лукавить? Какое там «не захотел»… Не смог! Вот так будет честно. Не смог. Это он меня мог в бараний рог свернуть, причем даже руки не вынимая из карманов дурацкой кожаной жилетки. Даже очков своих не снимая, черт бы их побрал.

В общем, деньги теперь представлялись мне орудием, инструментом воздействия на реальность. Раньше доступа к ним у меня не было, но теперь неистово хотелось это орудие испытать в деле. Почему в ресторане? Это особая тема. Смысл в том, что у меня еще неделю назад созрела теория о приемах обращения с деньгами. Суть ее заключалась в том, что когда деньги тратишь на что-то полезное, например тот же компьютер или зубы, то они теряют функцию инструмента воздействия на мир. А приобретают они ее лишь тогда, когда улетают на ветер, то есть без долговременной пользы.

Эта теория возникла, понятно, не на пустом месте, а в процессе наблюдения за коллегами, работавшими у Кирилла. Мелкий персонал, вроде меня, тратил деньги исключительно практично, да на пустые расходы у них и не было средств. А вот люди значительные, вроде Кирилла или Влада, очень часто швыряли деньги впустую. Точнее, нет, не так. Они тратили деньги на то, на что я бы точно не стал, то есть не на предметы, а на услуги. Например, Влад стригся в салонах, и я какое-то время не мог понять, зачем он это делает. Есть ведь парикмахерские с гораздо менее напряженной ценовой политикой! К тому же он часто ходил в клуб, и не так, как я, по халявной карте, а за свои кровные. Я много думал об этом и в конце концов пришел к выводу, что расходы на услуги, а не на вещи являются ключевым моментом власти. Потом эту догадку подтвердил Кирилл.

– Ты дурак, что экономишь на такси, – сказал он мне во время очередного перекура на лестничной площадке. – Это не экономия, дорогой, а дебилизм. Деньги ты таким образом не спасешь, а только опустишься ниже плинтуса. Смысл денег как раз в том и состоит, чтобы они крутились.

– А разве не в том, что они являются мерой труда и эквивалентом материальных благ? – решил я блеснуть эрудицией.

– Мерой чего? – усмехнулся продюсер. – Ты, дорогой, иногда что-нибудь как ляпнешь, так я затрудняюсь адекватно на это реагировать. Если бы они являлись мерой труда, то их было бы больше всего у кочегара или у этого, который асфальт ломом долбит.

– У дорожного рабочего, – подсказал я.

– Вот именно. Но на самом деле больше их сам знаешь у кого. Они тоже работают, эти обладатели больших денег. Так во всех книжках написано, мол, капиталисты пашут с утра до ночи, строят планы, принимают управленческие решения. Да только это все пиар, вроде того, чем мы занимаемся. На самом деле большие деньги можно заработать только одним путем.

– Каким? – заинтересовался я.

– Уничтожая ресурсы.

– Что значит «уничтожая»?

То и значит, что я сказал. Все, кто производит что-то полезное, получают едва десятую часть стоимости труда, а по-настоящему большие деньги получают только те, кто превращает полезные вещи в дерьмо. И не округляй глаза! Один из самых верных способов получить сверхприбыль – это совершить какой-нибудь демократический акт. Ну, например, выборы. Меня нельзя назвать излишне чувствительным, но и у меня сердце кровью обливается, когда перед каждыми выборами я вижу миллионы красочных буклетов, напечатанных великолепными красками на лучших типографских машинах, на хорошей бумаге, которая уж никак не из вторсырья. И все это отправляют в помойку, причем в девяноста пяти процентах случаев – даже не читая. На такой бумаге да такими красками книги бы печатать, сеять разумное, доброе, вечное… Но на плохой бумаге буклеты печатать нельзя – денег не заработаешь.

– Похоже, так, – согласился я. – Но в чем механизм, не могу понять.

– Вот мы и вернулись к тому, с чего начали, – к обороту денег, – кивнул Кирилл. – Важнейший закон денег, который богатые держат в тайне от бедных, заключается в том, что чем больше денег потратишь, тем больше их заработаешь. Поэтому чем дороже стоит каждый предвыборный буклет, тем больше общая трата и тем больше остается в кармане каждого, кто этим занимается.

– Но ведь можно и полезные вещи делать дорогими! – возразил я.