Может быть, теория Кати и показалась бы мне полным бредом, если бы я сам не принял участие в еще более бредовых событиях. Но сейчас мне хотелось одного – найти способ выяснить, права она или нет. Интересно, как можно вообще отличить в сфере взаимодействия мертвеца? И знает ли сам мертвец о том, что он мертвец?

И тут меня словно молнией пронзило. Все же права Катя – человеческая интуиция не менее серьезный прибор для исследования реальности, чем электронный микроскоп. Я ведь с самого начала запал на то, что сумма, которую получают бойцы за работу в сфере взаимодействия, является ключевым моментом. Вот оно, отличие! Мертвецы не могут получить денег! Они для того и привлекаются, чтобы сэкономить на них! Получается, что за счет всего человечества.

Я попробовал вспомнить, кто и как говорил в сфере взаимодействия о деньгах. Михаил – да. К тому же я его видел живым, Хеберсон? Сам Кирилл говорил, сколько ему платит, но, может, это для отвода глаз? Может, как раз для того и говорил, чтобы сбить меня с верного следа?

Вообще это было бы оправданно – держать мертвецов, если таковые имеются, в пределах Базы, нагружая работой там. Они ведь отдыха не требуют и могут пахать, сколько скажут. Хотя нет, Хеберсон отпадает. У него был уставший вид, и он всерьез злился на то, что из-за меня ему пришлось перекроить привычный режим. А вот что касается девушки-батальерши и охранницы в милицейской форме, которая стерегла подвал…

И тут во мне наконец окончательно оформилось нехорошее предчувствие, мучившее с утра. Слова «милицейская форма» что-то важное сместили в памяти, я вспомнил Андрея, сидевшего в патрульной машине, когда я видел его в реальности последний раз. Не в руку ли сон? Меня начало колотить мелкой дрожью от рождающихся в голове догадок, а мозги чуть ли не кипели, прокручивая и анализируя воспоминания о мире вечного ливня. И наконец все сложилось, как детали пазлов, в законченную картинку.

– Андрей, – прошептал я.

– Что? – Катя встревоженно обернулась ко мне.

– Похоже, я вычислил мертвеца! Он воевал в нашем отряде во сне. Андрей. Несколько лет назад он разбился в Крыму на машине. В газете опубликовали некролог… Дурак только мог поверить, что похороны были спектаклем! Ну кто же будет устраивать спектакль из похорон? Вот шляпа я, ну и шляпа! Повелся, как дурак! Но в хорошее так хочется верить!

– Да погоди ты! Расскажи подробнее!

И мне пришлось все рассказать. Хотя «пришлось» – не совсем точное слово, поскольку я с радостью поделился гнетущим меня грузом. Так было легче. Вдвоем всегда легче.

– Когда мы встретились на Базе, – закончил я, – Андрей сказал, что выжил тогда, а спектакль с похоронами устроили для того, чтобы надавить на американцев. Чушь, конечно, но я так рад был поверить, что он жив! Ох и сука этот Кирилл! После смерти людям покоя не даст. Ну и сука…

– Успокойся, – пробурчала Катя. – Почему мужчины так склонны впадать в истерику? Пока, кроме твоих догадок, ничего нет. Надо выяснить, как все на самом деле. Ты знаешь телефон Андрея? Домашний? Ну, той квартиры, где он жил в Крыму.

– Да, конечно.

– Ну так звони!

Я взял телефон и набрал номер непослушными пальцами. В трубке долго висела тишина, потом щелкнуло и раздались длинные гудки. Я ждал, когда ответят, и быстро покрывался липким, холодным потом. Я вдруг понял, что не знаю, что спросить, если кто-то ответит. Жив ли Андрей? Очень тактично… Наконец на другом конце раздался знакомый женский голос:

– Алло!

– Здравствуй, Аня, это Саша Фролов. Из Москвы.

– Да, я помню. Вы дружили с Андреем.

– Да.

– У тебя что-то случилось?

– Нет. Просто перебирал старую записную книжку и подумал, что мне небезразлично, как вы там.

– Светка в школу пошла, – из вежливости сообщила Аня. – У нее теперь новый папа. Я про Андрея ей и говорить не стала, зачем ребенка травмировать?

– Да. Ладно, извини, что я тебя потревожил.

– Нет, ничего.

– Пока, – я положил трубку и вздохнул свободнее.

По крайней мере, теперь было ясно, что вычислил я все верно и сон был неспроста.

– Погиб? – спросила Катя.

– Да. Я говорил с его вдовой.

– Значит, я не зря этого боялась. Если в сфере взаимодействия используют мертвецов, то все может оказаться хуже любых наших самых мрачных предположений. Если их много, то вообще капец. Даже не знаю, что делать.

– Меня больше другое заботит, – признался я. – Сколько людей занимается этим?

– Чем?

– Наймом. Как Кирилл. Сколько армий воюет в сфере взаимодействия? Может, вообще вся удачливость тех, кто правит нашем миром, зиждется на успехах бойцов во сне?

– Это бы вылезло рано или поздно, – Катя с сомнением покачала головой. – Надеюсь, что явление не носит столь массовый характер.