– Как насчет чая?

– Было бы чудесно. Спасибо. – Джулия распрямилась, медленными круговыми движениями растирая виски… потом вспомнила, что это один из машинальных жестов Евы, и быстро опустила руки, сцепила пальцы.

Пол достал чашки и блюдца, сполоснул кипятком фарфоровый чайник в форме ослика… Непривычно сидеть и смотреть, как кто-то другой готовит тебе чай. Она привыкла со всем справляться сама, а сейчас приходится призывать на помощь всю свою волю, чтобы не разрыдаться.

Один-единственный вопрос неумолимо крутился в ее голове: почему? Почему? Почему?

– Через столько лет, – прошептала Джулия. – Через столько лет. Почему сейчас? Она сказала, что следила за мной все это время. Почему она ждала до сих пор?

Пол задавал себе тот же вопрос.

– Ты спросила ее?

Ссутулившись, Джулия не отрывала взгляд от своих сложенных на коленях рук.

– Я даже не знаю, что я кричала. Я ослепла от ярости, от боли. Мои приступы бешенства бывают… безобразными. Поэтому я стараюсь не терять самообладания.

– Приступы бешенства? У тебя, Джил?

– Ужасные. – Она не смогла ответить улыбкой на его улыбку. – В последний раз я сорвалась около двух лет назад. Школьная учительница поставила Брэндона в угол на целый час. Он не сказал мне за что, и я пошла в школу. Я хотела все выяснить, потому что Брэндон не хулиган.

– Я знаю.

– Оказалось, что дети делали поздравительные открытки ко Дню отца, а Брэндон… он, ну, не захотел.

– Вполне понятно. – Пол залил чайные пакетики кипятком. – И что дальше?

– Учительница сказала, что он должен отнестись к этому как к обычному заданию. Брэндон опять отказался, и она поставила его в угол. Я попыталась объяснить, что это очень чувствительный вопрос для Брэндона. А она презрительно хмыкнула и заявила, что он испорченный и упрямый и если не научить его мириться с прискорбными обстоятельствами его появления на свет – она так и выразилась – прискорбными, – он будет и дальше пользоваться этим, чтобы манипулировать людьми, и никогда не станет полезным членом общества.

– Надеюсь, ты ее избила.

– Вообще-то да.

– Правда? – Пол ухмыльнулся. – Не может быть.

– Ничего смешного. – Однако смех забулькал в ее горле. – Я не помню точно, ударила ли ее, но я так орала, так обзывала ее, что сбежались другие учителя и оттащили меня.

Пол поднял ее руку, пожал, затем поднес к губам.

– Моя героиня.

– Все было не так забавно, как может показаться сейчас. Меня тошнило, я вся тряслась, а она угрожала подать на меня в суд. Когда история выплыла наружу, ее утихомирили. А я забрала Брэндона из той школы и купила дом в Коннектикуте. – Джулия глубоко вздохнула. – Сегодня я чувствовала себя точно так же. Если бы Ева дотронулась до меня, я бы сначала ударила ее, а потом стала бы сожалеть… Я всегда удивлялась, откуда во мне эта вспыльчивость. Кажется, теперь я знаю.

– Ты до смерти испугалась того, что услышала. Джулия с наслаждением пила горячий чай и потихоньку приходила в себя.

– Да.

Пол сел рядом, стал растирать ее шею, словно точно знал, где сосредоточилось напряжение.

– Ты не думаешь, что она тоже была до смерти напугана?

Джулия очень аккуратно поставила чашку на блюдце и подняла глаза на Пола.

– Боюсь, я еще не могу думать о ее чувствах.

– Я люблю вас обеих.

Только сейчас Джулия увидела, что Пол так же потрясен, как она, и что ему почти так же больно… что у него болит душа за них обеих.

– Что бы ни вышло из этого, она всегда будет больше твоей матерью, чем моей. И думаю – поскольку мы обе тебя любим, – мы как-нибудь справимся, только не проси меня быть рассудительной сейчас.

– Не буду. Я попрошу тебя о другом. – Он поставил ее на ноги. – Позволь мне любить тебя.

Так легко и так просто было броситься в его объятия.

– Я уже думала, ты никогда не попросишь об этом.

Пока Джулия зажигала свечи в спальне. Пол задернул шторы, и они остались наедине с мерцающими сумерками. Она протянула к нему руки, и он понял без слов, что ей необходимо найти себя, вернуть свое потерянное «я». И когда она прижалась к нему всем телом, подняла лицо, приоткрыла рот, он поцеловал ее очень нежно, надеясь, что она запомнит каждую секунду.

Он целовал ее долго, словно пробуя на вкус, и ее вкус был тем же. Он гладил ее тело, и оно было тем же самым. Он прижался лицом к ее шее и вместе со слабым запахом духов вдохнул ее неповторимый аромат. Ничто никогда не изменится между ними. Шелковый жакет соскользнул с ее плеч. Расстегивая одну за другой крохотные пуговки блузки, он отступил, чтобы видеть, как постепенно обнажается ее тело. То же возбуждение, то же непреодолимое желание вспыхнуло в нем.

– Ты все, о чем я когда-либо мечтал. Все, в чем я когда-либо нуждался. – Пол прикоснулся пальцем к ее губам. – Молчи. Я все скажу, все покажу тебе.

Она опьянела от первого же жадного поцелуя, а он шептал слова, прекрасные слова, продолжая раздевать ее. Напряжение покидало ее. Нервная дрожь сменилась дрожью предвкушения.

Волшебство. Здесь, с ним, она могла забыть о прошлом, забыть о будущем. Существовало только вечное и таинственное настоящее. Как он узнал, что она отчаянно нуждается именно в этом? В напряженных мышцах под ее пальцами, в аромате его кожи, в этом голоде, в этой жажде?

Она забыла обо всем, кроме него, откинула голову, закрыла глаза. Когда его губы коснулись ее груди, из ее горла вырвались беспомощные тихие стоны.

– Скажи, что тебе нравится? Скажи, что ты хочешь?

– Что угодно. – Ее влажные ладони скользили по его телу. – Что угодно.

Что угодно? Он был более чем готов поймать ее на слове. Ее грудь задрожала под его языком, его губами.

Джулии казалось, что она впервые наедине с мужчиной. Она затрясла головой, пытаясь прояснить сознание, но все плыло перед глазами. То, что он делал с ней, было прекрасно и порочно, пугало и искушало, и ей оставалось лишь впитывать один взрыв наслаждения за другим.

Она вдохнула вдруг загустевший воздух и содрогнулась от неожиданного оргазма.

– Я не могу. – Она вцепилась в его плечи. – Я должна…

– Наслаждайся, – прошептал он. – Просто наслаждайся.

Он встал перед ней на колени, обхватил руками ее бедра, снова дразня, снова искушая. Его тело дрожало от тех же восторгов, что пронзали ее.

Она вцепилась в его плечи, притянула его ближе к себе… ее бедра уже двигались, словно подгоняя его… словно вспыхнула молния и ударил гром… она упала бы, если бы он не держал ее.

Он неумолимо вел ее к одной вершине за другой, и ее утоленные желания словно подпитывали его энергией.

Пол потянул ее на ковер и повел ее дальше. Он должен остановиться… Она умрет, если он остановится.

Джулия цеплялась за него, уже не в силах совладать со своим телом, то напряженным, то безвольно расслабленным. Она думала, что они давно уже знают друг о друге все, что они уже дали друг другу все. Как же она ошибалась. Теперь она поняла, что существует совсем другой уровень доверия. Здесь, в этой то мерцающей, то сверкающей полутьме, не было ничего, что он не мог бы попросить, ничего, что она не отдала бы охотно.

– Пожалуйста, сейчас. Господи, сейчас. Это было все, что он хотел услышать, и он соединился с ней медленно, упиваясь удовольствием и смятением, засверкавшими в ее широко распахнутых глазах.