новости. Ни рыданий, ни жалоб, ни проклятий. Она окунулась в работу. Я знаю, она страдала. Она плохо спала и несколько недель почти ничего не ела.
Джулия, до сих пор пытавшаяся сохранять объективность, слепо уставилась на пламя в камине. Какая, к черту, объективность! Ее сердце разрывалось от жалости.
– Вы не думали об усыновлении?
– Странно, что вы упомянули об усыновлении. – Рори прищурился, словно глядя в прошлое. – Это пришло мне в голову. Я не мог видеть Еву несчастной. И я привык к мысли о новом ребенке. Когда я предложил ей усыновление, она затихла. Даже съежилась, будто я ударил ее, и сказала… как это она выразилась? «Рори, у нас обоих был шанс. И раз уж нет пути назад, почему бы не сосредочиться на будущем?"
– И как вы ее поняли?
– Что разумнее продолжать прежнюю жизнь. Так мы и сделали. В конце концов оказалось, что разумнее нам жить раздельно. Мы расстались очень мирно, даже обсуждали совместный проект. – Рори задумчиво улыбнулся. – Может, мы еще и поработаем вместе.
– Ваш брак считался прочным. Многие были шокированы, когда он распался.
– Мы с Евой были отличной командой, однако рано или поздно занавес должен опуститься.
– Вы не верите в «пока смерть не разлучит нас»?
– Дорогая, искренне верю. Каждый раз, когда произношу эти слова. А теперь вы должны меня извинить. Театр – самая требовательная любовница.
Джулия выключила диктофон, убрала его в портфель.
– Большое спасибо за уделенное мне время и за гостеприимство, мистер Уинтроп.
– Рори, – напомнил он, беря ее за руку и помогая подняться. – Надеюсь, мы не прощаемся. Буду счастлив снова поговорить с вами. Может, завтра за ужином? Театр завтра закрыт.
– С удовольствием, если это не нарушит ваши планы.
– Джулия, мужские планы для того и существуют, чтобы нарушаться ради прекрасной женщины.
Он поднес ее руку к своим губам, и в этот момент двери гостиной распахнулись.
– Красивые жесты, сладкие речи. Ты в своем репертуаре, – прокомментировал Пол.
Не отпуская напрягшиеся пальцы Джулии, Рори повернулся к сыну.
– Пол, какой восхитительный и несвоевременный сюрприз. Я могу не спрашивать, что привело тебя сюда. Пол не сводил глаз с Джулии.
– Можешь. Разве сегодня нет утреннего спектакля? Рори подавил смешок. Впервые он видел в глазах сына такой отчаянный голод.
– Есть, конечно. Я как раз прощался с этой очаровательной леди. Теперь, как я понимаю, придется дернуть за ниточки и обеспечить два билета на вечерний спектакль. Я был бы очень рад, если бы вы пришли.
– Спасибо, но я…
– Мы придем, – перебил ее Пол.
– Чудесно. Джулия, я пришлю вам билеты в отель. А пока оставляю вас в очень надежных руках. – Выходя, Рори остановился рядом с сыном. – Наконец-то ты предоставил мне возможность сказать, что у тебя безупречный вкус. Если бы не Линда, малыш, я бы повоевал с тобой.
Губы Пола дернулись, но – как только отец вышел – его улыбка мгновенно растаяла.
– Тебе не кажется, что путешествие в Лондон – довольно сложный способ избавиться от меня? Почему ты не сказала, что летишь повидать моего отца?
Его слова так же размеренны, как его движения, подумала Джулия.
– Не сочла необходимым посвящать тебя в свои планы.
– Ты ошиблась.
– Не вижу причин отчитываться перед тобой.
– Я напомню тебе одну. – Пол притянул ее к себе и обрушился на ее губы поцелуем, превратившим ее в комок оголенных нервов.
Она даже не успела уклониться, не успела возразить, лишь выдохнула:
– Это не…
Его губы оборвали поток ее слов, затуманили мысли. Застонав, она уронила портфель.
– Я достаточно ясно выразился?
– Заткнись, – пробормотала она, обвивая руками его шею. – Просто заткнись.
Пол закрыл глаза, невероятно тронутый тем, как доверчиво она положила голову на его плечо. Этот жест, этот короткий вздох вызвали в нем отчаянное желание подхватить ее и унести куда-нибудь в тихое и безопасное место.
– Джулия, ты тревожишь меня.
– Потому что прилетела в Лондон?
– Нет, потому что я полетел за тобой. Ты остановилась в «Савое»?
– Да.
– Тогда поехали. Не хочу смущать отцовских слуг.
Комната была тихой и безопасной. Ее тело – пьянящим, как вино. Каждое ее движение, каждый ее вздох быстрее гнали по жилам его кровь. Пол остановил ее, когда она хотела задернуть шторы. Он не хотел лишать себя удовольствия видеть ее лицо в тусклом свете зимнего солнца.
Он не знал, что бывает такое наслаждение. Наслаждение трепетало в нем, когда он освобождал ее от делового костюма, от скользящего под ним шелка. Наслаждение грохотало в нем, когда он опустил ее на простыни, прекрасную, таинственную, соблазнительную.
Теперь она была с ним. Ее атласная влажная кожа скользила по его телу, ее дыхание дрожало в его ушах. Ее руки, сначала осторожные, нежные, теперь были жадными, отчаянными. Он чувствовал дрожь ее желаний, когда не спеша удовлетворял их одно за другим.
Не он, а Джулия изменила ритм.
Комната уже не была ни тихой, ни безопасной, она вибрировала эхом требовательного шепота, прерывистых стонов. За окном низкие тучи поглотили слабеющее солнце, и в нахлынувшем мраке Пол боялся, что никогда не сможет насытиться ею… Даже когда они, обессиленные, лежали обнявшись и слушали вой ветра и шум дождя, он все еще испытывал голод.
– Я должна позвонить Брэндону, – прошептала Джулия.
– Ммм… – Пол прижал ее к своей груди. – Звони.
– Нет, я не могу… то есть не могу звонить ему, пока мы…
– Джулия, телефонная связь – слуховая, а не визуальная.
Она замотала головой и высвободилась.
– Нет, я правда не могу. – Халат лежал на спинке стула в двух шагах от нее. Пол заметил выражение ее лица и ухмыльнулся.
– Хочешь, чтобы я закрыл глаза?
– Конечно, нет. – Но как же нелегко было дойти до халата, зная, что Пол следит за ней!
– Джулия, ты прелесть.
Она запахнула халат, затянула пояс, потупилась.
– Если это твой способ сказать, что я неискушенная…
– Прелесть, – повторил Пол. – И я счастлив, что ты не привыкла к такой ситуации с мужчиной. – Он взглянул на дождевые струи, заливающие оконные стекла. – Хотел показать тебе Лондон, но погода явно неподходящая. Я подожду в гостиной и закажу нам ленч, хорошо?
– Хорошо. И проверь, пожалуйста, письма. Джулия набрала номер только после того, как Пол натянул слаксы. Десять минут спустя она вышла в гостиную. Пол стоял у окна, погруженный в свои мысли, и она сделала огромный для себя шаг: подошла к нему, обняла за талию, прижалась щекой к его спине.
– В Лос-Анджелесе жара. «Лейкерсы» продули «Пистонсам», Брэндон был в зоопарке. Где ты? Пол накрыл ее ладони своими.
– Я думал, почему чувствую себя иностранцем в том месте, где родился. У нас была квартира на Итон- сквер, и мне рассказывали, что няня часто водила меня гулять в Гайд-парк. Я этого не чувствую. Знаешь, даже герои моих книг никогда здесь не жили. Когда я приезжаю в Лондон, все жду: вот что-то щелкнет. Но
