– Конечно, мать брала деньги, – продолжал Дрейк. – Разглагольствовала о грехе, безбожии и тому подобном, но помощь принимала. – Он пожал плечами. – Насколько я знаю, Ева до сих пор каждый месяц посылает ей деньги.

Джулию беспокоило то, что она не чувствует ни тени благодарности со стороны Дрейка. Понимает ли он сам, насколько он сын своей матери?

– Если вы так мало контактировали с Евой в детстве, как случилось, что вы стали работать на нее?

– Окончив школу, я попутками добрался до Лос-Анджелеса с тридцатью семью долларами в кармане. – Дрейк ухмыльнулся, и впервые Джулия различила отблеск обаяния его тети. – Потребовалась неделя, чтобы связаться с Евой. Она перехватила меня в Восточном Лос-Анджелесе. Вошла в грязную мексиканскую забегаловку в сногсшибательном платье и в туфлях на высоченных каблуках. Она поманила меня пальцем, развернулась и вышла. Я пулей вылетел за ней. По дороге она не задала мне ни единого вопроса, а когда мы приехали в ее дом, велела принять ванну и сбрить еле пробивающуюся бороденку. А Треверс накормила меня лучшей едой за всю мою жизнь.

Что-то шевельнулось в нем при этом воспоминании… нежность, которую он похоронил под честолюбием и алчностью.

– А ваша мать?

Нежность тут же испарилась.

– Ева разобралась с ней. Я никогда не спрашивал как. Сначала она приставила меня к садовнику, потом отправила в колледж. После колледжа я прошел выучку у Кеннета Стокли, ее тогдашнего секретаря. Нина появилась как раз перед тем, как Ева и Кеннет расстались. Когда Ева решила, что у меня большой потенциал, она сделала меня своим пресс-агентом.

– У Евы очень мало родственников, – заметила Джулия. – Но она предана им и щедра.

– Да, по-своему. Но родственник ты или служащий, все ходят у нее по струнке. – Дрейк вспомнил о необходимости маскировать недовольство. – Ева Бенедикт – самая щедрая женщина из всех, кого я знаю. У нее бывали тяжелые времена, но она добилась успеха. И вдохновляет своим примером окружающих. Короче, я ею восхищаюсь.

– Вам не кажется, что вы заменяете ей сына? Его зубы сверкнули в самодовольной улыбке.

– Именно так.

– А Пол Уинтроп? Как бы вы охарактеризовали его отношения с Евой?

– Пол? – Брови Дрейка сошлись на переносице. – Здесь нет кровного родства, хотя она его любит. Можете считать Пола частью ее свиты, одним из тех красивых молодых мужчин, которыми Ева любит окружать себя.

Не только полное отсутствие благодарности, подумала Джулия, но и недоброжелательность.

– Странно. По-моему, Пол Уинтроп ни от кого не зависит.

– Безусловно, у него есть своя жизнь, своя карьера, успешная карьера… но стоит Еве щелкнуть пальчиками, можете поставить последний доллар на то, что Пол начнет прыгать на одной ножке. Я часто задаю себе вопрос… строго конфиденциально?

Джулия выключила диктофон.

– Конечно.

– Ну, я часто думаю, не состояли ли они в более близких отношениях.

Джулия окаменела. Не просто недоброжелательность. Черная зависть и злоба.

– Она более чем на тридцать лет старше его.

– Разница в возрасте никогда не останавливала Еву. Что касается Уинтропа, он унаследовал от отца слабость к прекрасному полу, но не привычку жениться.

Находя тему омерзительной, Джулия закрыла блокнот. На данный момент она узнала от Дрейка Моррисона все, что хотела.

– Я уверена, Ева расскажет мне, если решит включить их отношения в книгу.

Дрейк попытался пролезть в приоткрывшуюся щелку.

– Она рассказывает вам такие интимные подробности? Ева, которую знаю я, все держит в себе.

– Это ее книга. Вряд ли стоило начинать дело, желая скрыть правду. Надеюсь еще поговорить с вами.

Джулия протянула руку и постаралась не морщиться, когда Дрейк поднес ее к губам.

– Только назовите время и место. Почему бы нам не поужинать вместе? – Он не отпускал ее руку, легко поглаживая суставы пальцев. – Я уверен, что мы найдем о чем поговорить, кроме Евы.

– Простите. Книга занимает почти все мое время.

– Неужели вы работаете каждый вечер? Вы могли бы заглянуть ко мне неофициально. У меня есть много вырезок и старых фотографий, которые были бы вам полезны.

Вариация избитого приглашения «посмотреть гравюры», пожалуй, не слишком изобретательна.

– Вечера я стараюсь проводить с сыном… но с удовольствием посмотрю вырезки, если вы их пришлете мне.

Дрейк сдавленно хохотнул.

– Очевидно, мои намеки были слишком тонкими. Я хочу снова увидеть вас, Джулия. По личным мотивам.

– Не слишком тонкими. Просто я в этом не заинтересована.

Дрейк опустил одну руку на ее плечо, другую прижал к сердцу.

– Вы сразили меня наповал.

Ему удалось рассмешить ее и пристыдить.

– Простите, Дрейк, я должна была сказать, что польщена вашим приглашением, но момент выбран неудачно. Книга, Брэндон. У меня нет времени на развлечения.

– Так немного лучше. – Не снимая руки с ее плеча, Дрейк проводил ее к двери. – Попробуем по-другому. Вероятно, я лучше всех других пригодился бы для этого проекта. Почему бы вам не показать мне ваши записки, черновики? Я смог бы заполнить некоторые пробелы, предложить несколько имен, оживить воспоминания Евы. А пока я буду это делать… – Его взгляд медленно скользнул по ее лицу. – Мы могли бы получше узнать друг друга.

– Очень щедрое предложение. Если у меня возникнут затруднения, возможно, я обращусь к вам, но, поскольку это история Евы, придется согласовать все с ней. Благодарю вас, Дрейк. Поверьте, я позвоню, если мне что-то от вас понадобится.

Проходя через приемную, Джулия улыбалась про себя. Можно не сомневаться, что-то уже затевается. И Дрейк Моррисон находится в самом центре заварухи.