Ни к нему, ни от него. Ни обнять, ни оттолкнуть.

Это ощущение собственной беспомощности привело ее в ужас.

– Оливия. – Он гладил ее лицо, как завороженный.

Оба они изменились, но вкус и нежность ее губ остались прежними. Как и их взаимная тяга друг к другу. Все как прежде.

Ной отстранился. Ему было нужно посмотреть на нее. Необходимо.

– Оливия… – снова прошептал он.

Тут она очнулась и нашла спасение в гневе.

– Опять? Этого не должно было случиться! Его голос был тихим и серьезным.

– Это уже случилось.

«Нет, – сказала она себе. – Ни за что».

– Все по схеме. Как и тогда. – Она отвернулась и наклонилась к одеялу, чтобы собрать рюкзак.

«По схеме? О чем это она?» У Ноя кружилась голова. Он не мог собраться с мыслями, но сделал шаг вперед и притянул Оливию к себе.

– Послушай…

– Убери руки. – Оливия отстранилась. – Думаешь, я не знаю, зачем ты это делаешь? Ты не смог убедить меня с помощью логики и поэтому решил добавить физические стимулы. В точности как прежде.

– Нет, не знаешь! – Проявив недюжинную силу, Ной удержал Оливию на месте, когда она попыталась вырваться. – На этот раз тебе не удастся все вывернуть наизнанку! Ты прекрасно знаешь, что я не стал бы заказывать эту чертову экскурсию на четыре часа, чтобы проявить свои чувства! Если бы я хотел наброситься на тебя, то сделал бы это в тихом, теплом месте, не натирая мозолей на ногах!

– Ты и набросился на меня, – ледяным тоном уточнила она.

– Я не собирался этого делать. Это случилось само собой. И ты не сопротивлялась. Так оно все и было! И ты должна признать это!

Они яростно смотрели друг на друга, пока Ширли не заскулила и не протиснулась между ними.

– Ладно. – Оливия решила отступить с достоинством. – Я признаю, что ты воспользовался моей минутной слабостью.

– Это не слабость, – пробормотал он и отпустил ее. – Сколько ты будешь заставлять меня расплачиваться за ошибку, сделанную шесть лет назад? Как по-твоему, я должен просить у тебя прощения?

– Мне не нужны извинения. Я хочу забыть об этом.

– Но ты не можешь. И я тоже. Хочешь знать, сколько раз я думал о тебе?

– Нет, – быстро сказала она. – Ной, если мы еще хотим иметь дело друг с другом, то давай говорить о том, что есть сейчас, а не о том, что было когда-то.

– Это способ Макбрайдов? Если с чем-то трудно иметь дело, это надо закопать? – Он тут же пожалел о своих словах. И не потому, что это было нечестно, а потому, что ее глаза тут же стали беззащитными и несчастными. – Лив, извини…

Ной потянулся к ней и чертыхнулся себе под нос, когда она рванулась в сторону.

– Извини, – сказал он более решительно. – Сорвалось с языка. Но не тебе одной было больно. В тот день ты изрезала мне душу в кровь. Так что, может быть, ты права. Может быть, лучше махнуть на прошлое рукой и начать все сначала.

Они молча собрали вещи, стараясь не касаться друг друга. Вернувшись в лес, Оливия снова взяла на себя обязанности гида, пресекая любые попытки заговорить о чем-то личном.

Ной понял, что она снова заперлась в своей стеклянной витрине. Оливия была внутри, и прикоснуться к ней было невозможно.

«Может быть, это и к лучшему», – подумал Ной. Он больше не хотел прикасаться к ней. Не мог рисковать. Хотя бы ради собственного благополучия.

Последние два часа похода он мечтал о том, что по возвращении на базу сожжет свои ботинки и смоет вкус ее губ чем-нибудь покрепче.

Вдали показалась база. План у Ноя был простой. Он и сам был простой. Он пройдет прямо в бар, купит бутылку – нет, две бутылки пива, отнесет их в номер и выпьет под горячим душем, который будет принимать целый час.

А если это не поможет ему стать человеком, он закажет кусок сырого мяса и сожрет его.

Небо на западе было жемчужно-серым с несколькими яркими мазками. Но ему было не до красот заката.

Господи, он ведь всего лишь поцеловал ее. Не срывал с нее одежду и не валил на землю, как какой- нибудь сексуальный маньяк. Но вспыхнувшая в мозгу картина была столь соблазнительной, что Ной заскрежетал зубами.

Ной открыл дверь базы, пропустил Оливию и приготовился сказать несколько вежливых фраз о ее талантах гида, но увидел, что к нему торопится портье.

– Мистер Брэди, вам звонила мать. Сказала, что по неотложному делу.

У него возник холодок под ложечкой, а потом забурлило в животе.

– Моя мать?

– Да. Она позвонила через час после вашего ухода, а в три часа позвонила снова. Просила позвонить ей, как только вы вернетесь.

В его мозгу вспыхнула страшная картина идущих к дому копов. Все родные полицейских знали, что это значит, когда ты открываешь дверь, а на пороге стоят копы с непроницаемыми лицами.

Но его отец на пенсии. Этого не может быть. Не может.

– Я…

– Ты можешь позвонить прямо отсюда. – Оливия осторожно взяла его за руку. Страх, написанный на его лице, встревожил девушку, но ее рука оставалась твердой. Они прошли в кабинет. – Телефон прямой. Я… – Она хотела уйти и оставить его одного, но Ной не пустил.

Он ничего не говорил, но не отпускал ее руки, пока набирал номер. Как будто это защищало его от страхов. Пока Ной ждал ответа, у него взмокла ладонь, державшая трубку. Один гудок, второй… Когда он услышал взволнованный, задыхающийся голос Селии, в его живот вонзились осколки льда.

– Мама!

– Ох, Ной, слава богу…

– Отец?

Она замешкалась с ответом, и эта секунда показалась ему вечностью.

– Нет, нет, милый. С отцом все в порядке. – Но прежде чем он успел почувствовать облегчение, она добавила: – Это Майк, Ной.

– Майк? – Его пальцы с силой стиснули руку Оливии. – Что с ним? Что случилось?

– Ной, я… Он в больнице. Без сознания. Мы не знаем, чем это кончится. Они проводят исследования и делают все, что… Селия заплакала.

– Что случилось? Автокатастрофа?

– Нет, нет. Кто-то ранил его. Ударил дважды. Удар нанесли сзади. Вчера вечером он был у тебя в доме.

– В доме на берегу? Он был у меня? Это случилось вчера вечером?

– Да. Я узнала об этом только утром. Рано утром. Твой отец сейчас в больнице. Я тоже сейчас вернусь туда. Они позволяют сидеть с ним только одному человеку, да и то всего несколько минут. Он в палате интенсивной терапии.

– Я приеду, как только смогу. Прилечу первым же рейсом.

– Один из нас будет в больнице. Мэгги и Джим… – Когда Селия заговорила о родителях Майка, ее голос снова сорвался. – Они не должны быть там одни.

– Я выезжаю. Приеду прямо туда. Мама… – В голове не было ни одной мысли. Ни единой. – Я выезжаю, – повторил он, положил трубку и уставился на аппарат. – Мой друг… На него напали. Он без сознания. Мне нужно вернуться домой.

Он все еще держал Оливию за руку, но теперь не так крепко. Она чувствовала, что его пальцы