Какая она глупая и несносная! Джейкоб нахмурился, заметив за деревьями струйку дыма. Плевать ему, что такое «придурок». И то, что она первая назвала его несносным, его совершенно не волнует. Зато волнует то, что она считает его дураком. Он не потерпит, чтобы какая-то тощая девица, для которой двигатель внутреннего сгорания – чудо техники, обзывала его дураком!

За ночь он успел довольно много сделать. Закамуфлировал свой звездолет и отредактировал записи. Он надиктовал компьютеру все подробности своего знакомства с Санбим Стоун, выведшей его из себя. И лишь на рассвете он вспомнил о своей дорожной сумке.

Если бы она не довела его до белого каления, он бы ни за что не забыл в хижине сумку! Правда, в сумке нет ничего ценного. Дело в принципе. По натуре он не рассеянный; даже когда его мозг занят чем-то важным, он забывает только о мелочах.

Его раздражало, что в голову постоянно лезли мысли о ней. Он вспоминал о ней всю ночь, пока работал. Санни Стоун превратилась в постоянный раздражитель – как будто чешется под лопаткой, в том месте, куда не дотянуться. Он вспоминал, как она пригнулась, готовая драться, выставила вперед подбородок и сгруппировалась. А потом ее гибкое, напряженное тело очутилось на кровати, и он ощутил его… И волосы у нее блестели на солнце…

Злясь на себя, он встряхнул головой, словно желая изгнать ее образ из своих мыслей. Нет у него времени на развлечения! Не то чтобы он не отдавал им должное – он ценил женщин, но, как говорится, делу время, а потехе час. Сейчас не время для удовольствий. А если ему и захочется развлечься, то уж точно не с Санбим Стоун.

Чем больше он думал о том, где находится, когда он находится, тем отчетливее понимал, что Кэлу необходимо вправить мозги. А потом он увезет брата домой.

Видимо, Кэл заболел какой-нибудь космической лихорадкой. Он пережил шок, а женщина – так поступали женщины во все времена – воспользовалась своим положением. Когда он все объяснит Кэлу логически, он уведет его на звездолет и доставит домой.

А пока нужно воспользоваться случаем и исследовать этот маленький участок мира.

На опушке он остановился. Сегодня похолодало, и он от всей души пожалел, что у него нет одежды потеплее. Небо закрыли серые тяжелые тучи; судя по всему, скоро пойдет снег. Подойдя поближе, Джейкоб остановился. Санни набирала в охапку дрова из поленницы за хижиной. Она напевала песню о мужчине, который бросил женщину. Голос у нее оказался довольно сильный и очень чувственный. Джейкоб бесшумно подошел к ней:

– Извини.

Вскрикнув, Санни отскочила, выронив дрова. Одно полено ударило ее по ноге. Громко выругавшись, она запрыгала на одной ножке.

– Черт побери! Черт, черт, черт! Ты совсем спятил? – Схватившись рукой за ушибленную ногу, она прислонилась к бревенчатой стене.

Джейкоб невольно улыбнулся:

– Я-то не спятил, а вот ты… Тебе больно?

– Ну что ты! Я просто тащусь от боли… – Стиснув зубы, она осторожно наступила ушибленной ногой на землю. – Откуда ты явился?

– Из Филадельфии.

Она зловеще прищурилась.

– А, ты имеешь в виду, откуда я явился сейчас? – Джейкоб ткнув пальцем себе за спину: – Оттуда. – Он помолчал и оглядел рассыпанные по двору поленья. – Тебе помочь?

– Нет. – Щадя ушибленную ногу, она нагнулась и принялась подбирать дрова. При этом она не переставала следить за ним, готовая в любой миг отпрянуть. – Знаешь, зачем я сюда приехала, Хорнблауэр? Надеялась какое-то время побыть в тишине и покое! – Вскинув голову, она отбросила волосы со лба. – Понимаешь, о чем я?

– Да.

– Вот и хорошо.

Развернувшись, она, хромая, зашагала к хижине и с шумом захлопнула за собой дверь. Бросив дрова в ящик, она вернулась на кухню и едва не врезалась в него.

– Что еще?

– Я забыл сумку. – Джейкоб принюхался. – Что-то горит?

Громко ахнув, она бросилась к тостеру и ударила по нему. Из тостера вылетел почерневший кусок хлеба.

– Все время застревает… Дурацкая штуковина!

Джейкоб подался вперед – ему не терпелось получше рассмотреть занятный механизм.

– Вид не слишком аппетитный.

– Сойдет! – Санни демонстративно отгрызла кусок горелого тоста.

Несмотря на дым, он уловил исходящий от нее аромат. И его организм немедленно откликнулся. Он разозлился на себя. Сейчас не время для торжества примитивных инстинктов!

– Ты всегда такая упрямая?

– Да.

– И такая недоброжелательная?

– Нет!

Санни резко развернулась кругом и сразу поняла, что допустила просчет. Джейкоб не отодвинулся в сторону, как она ожидала. Наоборот, он подался вперед, опершись ладонями о рабочий стол, и она очутилась у него в объятиях. Перехитрил ее!

Санни вспыхнула:

– Отойди, Хорнблауэр!

– Нет. – Он подвинулся, но оказался еще ближе. Как и вчера, они тесно прижались друг к другу, но их близость совсем не походила на любовное объятие. – Санбим, ты возбуждаешь мой интерес.

– Санни, – автоматически поправила она. – Не называй меня Санбим.

– Ты меня очень интересуешь, – продолжал он. – Как по-твоему, ты – типичная представительница своего времени?

Ошарашенная, она покачала головой:

– Ничего себе вопросик!

Ее волосы переливались тысячей оттенков – от светлого, почти белого, до темно-медового. Джейкоб тут же пожалел, что заметил это.

– Я задал простой вопрос, на который можно ответить одним словом. Так да или нет?

– Нет! Никому не нравится считать себя типичным представителем. А теперь будь любезен…

– Ты красива. – Он не спеша, словно испытывая свою выдержку, осмотрел ее лицо. – Но красота – лишь физическое качество. Как по-твоему, что отличает тебя от остальных?

– Ты что, диссертацию пишешь? – Она толкнула его в грудь, и ей показалось, что ладонь ткнулась в бетонную стену. Правда, под этой стеной билось сердце – сильно и ровно.

– Более или менее. – Он улыбнулся. Значит, он волнует Санни на самом примитивном уровне! Как замечательно…