была разворочена, и его на буксире отправили обратно в Мурманск.

Вероятность того, что произойдет нечто подобное, существовала всегда. Для борьбы с немецкими надводными кораблями необходимо было посылать в северные воды наши надводные корабли. В этом же районе одновременно находилось до 15 подлодок противника, а его корабли при хорошей погоде занимались разведкой и наведением подлодок на цель. В то же время действия кораблей эскорта конвоев были скованы малой скоростью транспортов и необходимостью постоянно находиться вблизи них. В связи с этим они не могли охотиться за подводными лодками[12]. Кроме того, необходимо было экономить топливо, ибо расстояние от Мурманска до Исландии составляло 1200 миль.

После того как «Эдинбург» повернул назад, конвой атаковали торпедоносцы. Их атака была отбита, но их место заняли три крупных вражеских эсминца. В этой ситуации очень пригодились шестидюймовые орудия «Эдинбурга», поскольку немецкие эсминцы имели 5– и 5,9-дюймовые орудия, а британские всего лишь 4– и 4,7-дюймовые. Несмотря на это, немцев отогнали от конвоя, но они напали на искалеченный «Эдинбург», который взял на буксир русский корабль[13]. Два британских эсминца «Форсайт» и «Форестер», один русский сторожевик и четыре британских минных тральщика, как могли, охраняли его.

Последовало то, что во времена Нельсона называли «умным боем». Снова и снова вражеские эсминцы пытались сблизиться с «Эдинбургом», чтобы прикончить его. «Форсайт» и «Форестер» были повреждены и попеременно выходили из боя; но, когда один из них терял ход, другой снова шел в бой. Таким образом, один эсминец всегда мог прикрыть другого. Тральщикам с единственной 4-дюймовой пушкой на борту удавалось удерживать противника на расстоянии. «Эдинбург», сорвавшись с буксирного троса и потеряв управление, дрейфовал со скоростью восьми узлов.

С момента его повреждения прошло три дня; с тех пор на борту не было электричества и тепла, из поврежденного днища вываливались заклепки, а механизмы управления огнем были выведены из строя. Единственное шестидюймовое орудие, которое еще могло стрелять, наводили вручную.

Однако противнику тоже был нанесен ощутимый урон: немецкий эсминец «Герман Шёманн» был потоплен, а два других повреждены[14], но одна из пущенных ими торпед поразила «Эдинбург». Команда покинула крейсер, а «Форестеру» пришлось потопить корабль, который он так мужественно защищал. Погибли два офицера и 56 матросов.

Конвой QP-11 потерял только одно судно, зато был потоплен один немецкий эсминец в этом районе, так что на какое-то время необходимость привлекать крейсера для защиты противолодочных эскортов от надводных кораблей отпала.

PQ-15, шедший навстречу, потерял три транспорта в результате мощной атаки шести торпедоносцев, которые неожиданно появились в 6000 ярдах от них и решительно направились к своим целям.

Уже было сказано о необходимости держать наготове по меньшей мере три линкора флота метрополии, на тот случай, если один из них будет поврежден; фактически это и случилось 1 мая, когда флагманский корабль «Кинг Георг V» столкнулся в тумане с эсминцем «Пенджаби». Эсминец затонул; когда он шел ко дну, взорвались его глубинные бомбы и так сильно повредили «Кинг Георг V», что ему пришлось вернуться в порт. Его место в качестве флагмана занял «Дюк оф Йорк».

Потопив с помощью эсминцев изуродованный «Эдинбург», немцы проделали то же самое с «Тринидадом», только при помощи авиации. «Тринидад» после устранения повреждений, полученных в марте, 13 мая отправился в Соединенные Штаты, но на следующий день к юго-западу от острова Медвежий его обнаружили и атаковали самолеты противника. Поврежденный корабль горел три часа, после чего его пришлось затопить. Погиб 81 моряк.

Последнюю атаку немцы провели в 350 милях от ближайшего аэродрома люфтваффе, а это означало, что немецкие самолеты теперь имели достаточный радиус действия, чтобы наносить удары по конвою на всем протяжении его пятидневного пути.

Эту угрозу немцы подтвердили перемещением карманных линкоров «Лютцов» и «Шеер» из Тронхейма в Нарвик. Из этого порта им было удобнее наносить удары по конвоям.

Это, естественно, еще более осложнило обстановку, и адмирал Товей пришел к выводу, что «было крайне нежелательно рисковать нашими тяжелыми кораблями или крейсерами к западу от острова Медвежий». Этот факт, добавил он, подтверждается потерей «Эдинбурга» и «Тринидада».

Поэтому, когда из портов вышли два следующих конвоя PQ-16 и QP-12 (20 и 21 мая соответственно), их непосредственное прикрытие западнее острова Медвежий, на случай появления «Лютцова» и «Шеера», осуществляли четыре крейсера и три эсминца, а флот метрополии крейсировал северо-восточнее Исландии, чтобы взять на себя корабль «Тирпиц», если тот выйдет в море.

Была сделана попытка договориться с русской авиацией, чтобы она прикрыла «Тринидад» на отрезке 200 миль от Мурманска, но договоренность сорвалась. Для проводки конвоев QP-12 и PQ-16 было решено организовать атаку русских бомбардировщиков на немецкие аэродромы в Северной Норвегии, но что-то не сложилось, и был совершен лишь один небольшой налет, и то уже после того, как конвои достигли гаваней.

Плавание QP-12 прошло спокойно, он не подвергался налетам. 14 из его кораблей пришли в порт назначения, и только один повернул назад. Против PQ-16, как обычно, было выдвинуто около десятка подлодок и 250 бомбардировщиков и торпедоносцев, и это как раз в то время, когда англичане не могли выставить практически никакого прикрытия.

Почти всегда самые мощные атаки обрушивались на конвои PQ с грузом, тогда как возвращавшиеся порожняком суда конвоев QP почти никогда не подвергались нападениям врага. Конвой PQ-16 потерял семь судов из 35, и одно судно повернуло назад. Учитывая мощь атаки немцев, это было не так плохо, как можно было бы ожидать; адмирал Товей в своем официальном отчете приписал это «мастерству и стойкости эскорта под командованием капитана корабля «Ашанти», а также надежности, меткой артиллерийской стрельбе и умению держать строй». Далее он писал: «Немецкие бомбардировщики упорно атаковали конвой в течение только одного дня, а торпедоносцы в ответственный момент проявляли осторожность и были малоэффективны».

В последние два дня этого похода появились русские истребители[15] .

«Шеер» и «Лютцов» не вышли из Нарвика; немцы решили дать самолетам люфтваффе возможность показать, на что они способны в сотрудничестве с подводными лодками.

Следующие два конвоя PQ-17 и QP-13 должны были выйти в первой половине июня, но в это время под угрозой оказалась судьба Мальты, и этот остров приобрел первостепенное значение.

Конвои на север России были задержаны, поскольку у английского флота не хватало эсминцев для одновременного сопровождения арктических конвоев и конвоев на Мальту, – еще одно свидетельство того, как мало было у него кораблей, а также того, как много зависело от тех, что у него были.

Для двух задержанных конвоев была утверждена новая дата отправки – 27 июня. Приближался момент самого крупного успеха немцев за все время войны на море. Анализируя теперь судьбу конвоя PQ-17, начинаешь понимать, что его разгром был неизбежен, ибо задача, стоявшая перед моряками, оказалась невыполнимой, но отказаться от ее решения было нельзя.

Беды конвоя PQ-17 начались еще до того, как он вышел в море, но его груз оказался настолько важен, что доставить его было необходимо. Это был самый тяжелый период войны на русском фронте и в Средиземном море. Зимой минувшего года русские сумели остановить немцев на подступах к Москве. Теперь же было неясно, смогут ли они остановить их летнее наступление, проходившее по индустриальным районам и по житнице страны – Украине и нацеленное на обширные нефтяные месторождения, захват которых вместе с завоеванием Кавказа сулил немцам блестящие политические перспективы.

Средиземноморская Мальта находилась на грани голода, а ее падение помогло бы Роммелю одержать победу в африканской пустыне.

Опорой военной мощи союзников была Россия; но даже один-единственный конвой мог повлиять на исход решающей битвы под Сталинградом.

Адмирал Товей обдумывал обстановку, принимая в расчет все это. Позже он писал: «Полученная в