– пустынного острова вулканического происхождения на входе в Гренландское море – конвой поворачивал на восток, проходя южнее острова Медвежий и от 30° восточной долготы направлялся к югу на Мурманск или в горло Белого моря, пролив, ведущий из Баренцева моря в Белое. Именно отрезок пути от Ян-Майена до острова Медвежий и представлял собой наибольшую опасность со стороны немецких кораблей.
Когда конвой достигал российских вод, он мог идти либо в Мурманск, либо в Архангельск. Мурманск был ближе и находился на побережье открытого моря. Но и к противнику он был ближе и больше страдал от немецких бомбардировок. Однако вход в Белое море зимой покрывался прочным льдом, и корабли могли вмерзнуть в него на насколько месяцев. Более удачливым судам требовалось 16 дней, чтобы покрыть расстояние 150 миль до Архангельска, следуя за работающими на полную мощность ледоколами. Опасность представляли не только плотные льды Северного Ледовитого океана, блокирующие вход в Белое море; на всем пути от Исландии до Нордкапа корабли могли натолкнуться на айсберги и ледяные поля, достигающие площади нескольких квадратных миль. Осенью в этих водах часто стояли туманы, а в декабре штормовые ветра не прекращались по пять-шесть дней подряд.
Изменяющиеся направления ветра, состояния моря, льдов и дневной свет – все влияло на проводку конвоев, нападения на них и их оборону.
Когда стало известно, что «Тирпиц» прибыл в Тронхейм, а месяцем позже к нему присоединились «Шеер» и «Принц Евгений», адмирал сэр Джон Товей, который в то время командовал флотом метрополии, запросил еще четыре эсминца для усиления кораблей прикрытия, а для конвоя – дополнительный эскорт из двух эсминцев.
Германия послала в Норвегию для «Тирпица» и сопровождающих его кораблей все топливо, которое она смогла собрать, и конвои союзников стали целью номер один как для германских ВМС, так и для люфтваффе.
Редер был убежден, что все имеющиеся в наличии силы должны быть использованы для срыва поставок в Россию и противодействия высадке десантов противника, поэтому 4 марта «Тирпиц» и «Лютцов» вышли из Тронхейма в открытое море.
Немецкие летчики доложили о том, что заметили конвой из пятнадцати кораблей возле острова Ян- Майен. «Тирпиц» отправился на перехват и в какой-то момент оказался в 80 милях от него. Конвой отвернул к северо-востоку, чтобы уйти как можно дальше от противника. (Но этим маневрам всегда мешал ледяной барьер.) А британские силы прикрытия, включавшие в себя весь флот метрополии, и находившийся рядом «Викториес» тоже были недалеко, так что конвой, британский флот и «Тирпиц» находились на расстоянии 90 миль друг от друга, но какое-то время ни та ни другая стороны не знали об этом из-за тумана и снега.
Однако немецкому линкору удалось потопить судно, отставшее от конвоя, который следовал порожняком из России в Исландию. Его сигнал SOS был услышан, и британцы решили, что угроза подхода британского флота вынудит «Тирпиц» отправиться в свой порт, поэтому попытались отрезать ему путь домой. Но вместо этого немецкий корабль продолжил поиск основной части конвоя из России.
Не найдя «Тирпиц» там, где его искали, британский флот повернул в другую сторону. 9 марта, несмотря на ужасную погоду, немецкий корабль был обнаружен в 50 милях от норвежского побережья, слишком близко от своего порта, чтобы его могли перехватить надводные корабли, но в пределах досягаемости самолетов с «Викториес». Самолеты поднялись в воздух и нашли его.
В то время, когда они, пользуясь облачностью, выбирали наиболее удобную позицию для атаки, ветер разогнал облака, и самолеты стали доступны восьмидесяти четырем стволам системы ПВО противника. Летчики постарались как можно точнее нанести торпедный удар, но в невыгодых условиях не смогли обеспечить точность попадания торпед и бомб в цель.
На мостике «Тирпица» находились адмирал Силиякс, командовавший в то время линкорами германского флота, и командир корабля Топи. Посреди атаки англичан немецкий адмирал неожиданно скомандовал сделать резкий поворот вправо; Топи перебил его и скомандовал резко повернуть влево, затем твердо заявил, что кораблем командует он, а не адмирал.
Как только самолеты с «Викториес» обнаружили «Тирпиц», его командование приняло решение укрыться в Нарвике и продолжить путь на Тронхейм несколькими днями позже.
В Нарвике на корабле провели учения. Ничего более серьезного предпринять было нельзя из-за необходимости экономить горючее, по крайней мере в то время. На прошлый боевой поход было потрачено 8100 тонн топлива, и уже одно это явилось признаком того, что немцы собираются усилить свои атаки на северные конвои в Россию.
Таким образом, на новом северо-восточном пути в Россию к трудностям, создаваемым зимней погодой, которая и без того держала моряков в постоянном напряжении, добавилось усиление вражеской активности.
Даже в безветренные дни – а они в этих краях случаются крайне редко – никакая одежда не спасает от холода. Можно надеть шесть пар носков и четыре комплекта теплого белья, и тебя все равно пробирает дрожь. Нос, подбородок, уши – все обрастает сосульками. Дождевики на морозе затвердевают, а прикосновение к металлу голыми руками, без толстых рукавиц, грозит обморожением.
Вдобавок совершенно неожиданно налетают снежные бури и вьюги, которые превращают день в ночь, и положение ухудшается в десять раз.
Трудно даже представить себе, как тяжело жить в таких условиях, а ведь на кораблях необходимо было работать, что порой становилось почти невозможным. Морская вода покрывает коркой льда палубы и такелаж. Ото льда невозможно избавиться даже с помощью пара, ибо, растаяв, он тут же намерзает вновь, и приходится разбивать его лопатами и ледорубами. Образовавшись на теле во время работы, пот тут же замерзает, а в воздухе стынет дыхание. Буксирное снаряжение, приготовленное на случай, если придется буксировать поврежденное судно в порт, превращалось в плохую погоду в сплошной кусок льда размерами 20 футов в длину и шесть в ширину.
Редер быстро сделал выводы из неудачи первого боевого похода «Тирпица» и 12 марта доложил Гитлеру о том, какие ошибки были допущены. «Эта операция вскрывает слабость наших военно-морских сил в северном регионе, – сказал он. – Противник в ответ на каждый наш боевой поход посылает ударное соединение, в частности авианосцы, являющиеся наиболее серьезной угрозой нашим тяжелым кораблям. О крайней слабости нашей обороны свидетельствует тот факт, что противник осмеливается вторгаться в прибрежные воды северного региона, не опасаясь быть уничтоженным германской авиацией. Силы собственной обороны (эсминцы и торпедные катера) настолько малочисленны, что при любом контакте с противником наши корабли испытывают огромные трудности».
Далее Редер указал на то, что, пока у германских ВМС нет своих авианосцев, флоту в Норвегии крайне необходима мощная поддержка со стороны люфтваффе. Эта авиационная поддержка должна включать в себя воздушную разведку и атаки на корабли союзников.
Более того, добавил он, совершенно ясно, что союзники придают конвоям большое значение, а их эскорты настолько мощны, что у немцев нет никаких шансов разгромить эти конвои, если не задействовать для этого все имеющиеся в наличии корабли. Эта мера, подчеркнул Редер, особенно важна, поскольку противник имеет в составе своего флота авианосцы.
Помня об этом, а также о необходимости предотвращения высадки союзников в Норвегии, Редер выдвинул предложение о том, что крупные немецкие корабли следует использовать только в тех случаях, когда будет установлено точное местоположение кораблей противника и их мощь в каждом отдельном случае, и только тогда, когда командование будет уверено в том, что люфтваффе окажет достаточно сильную поддержку. В этих случаях первоочередной целью люфтваффе должны стать авианосцы. Успех подобных действий в корне улучшил бы военные перспективы Германии.
И наконец, добавил Редер, необходимо завершить строительство первого и единственного авианосца Германии и обеспечить его самолетами.
Гитлер согласился с Редером. Авианосец был нужен срочно, и он обещал поговорить об этом с Герингом. Обещал он также сделать все возможное для формирования, и как можно скорее, крупнейшего ударного соединения в составе «Тирпица», «Шарнхорста», авианосца, 2 тяжелых крейсеров и от 12 до 14 эсминцев.
У Редера были бесконечные стычки с Герингом по поводу морской авиации с тех пор, как тот включил ее в состав люфтваффе под свое командование. Редер знал, что этих стычек будет еще больше, поэтому
