— Вы родственники? Американец кивнул.

— Двоюродные братья.

— Понимаю.

Хэдли помолчал немного, но видя, что Марсель не поддерживает разговор, спросил:

— Значит, вы решили не продавать корабли? Марсель кивнул.

— В таком случае у меня альтернативное предложение. У нас есть пятьдесят кораблей, плавающих под американским флагом, но из соображений налогов мы хотели бы зарегистрировать их под иностранными флагами. Предлагаю объединить наши корабли в совместную компанию и зарегистрировать ее в той стране, которая будет сохранять нейтралитет в случае войны. Тогда мы будем уверены, что наши корабли смогут спокойно плавать по всем морям.

Марсель покачал головой.

— Это невозможно. Все равно все будут знать, что это ваши корабли.

Хэдли пристально посмотрел на него.

— Нет, если мы продадим их вам. Наши интересы будет представлять швейцарская корпорация.

— Но в какой стране мы сможем их зарегистрировать? Швейцарцы на это не пойдут.

— Вы много лет проработали секретарем консульства Кортегуа в Париже.

Марсель снова удивился. Американец был осведомлен более основательно, чем он думал.

— Но у Кортегуа уже имеется соглашение с бароном де Койном.

— А что Кортегуа имеет с этого? — язвительно заметил Хэдли. — Четыре старых посудины, когда ей и двадцати кораблей мало!

— Но между ними заключено соглашение.

— Как вы думаете, как долго просуществует это соглашение после того, как мы объясним президенту Кортегуа все преимущества ведения дел с нами? Политики во всем мире одинаковы.

Впервые за долгое время Марсель подумал о покойном консуле. Больше всех в мире Кайме Ксенос хотел для своей страны именно этого. И все-таки подобное предложение привело бы его в ужас. Но американец прав, таких честных людей, как отец Дакса, мало.

— Как вы договоритесь с президентом? — спросил Марсель. — Я был в консульстве обычным клерком, и у меня нет должного влияния.

— Это наша забота, — заверил его Хэдли. — От вас потребуется только принципиальное согласие. — Он поднялся. — Я возвращаюсь в Гонконг дневным пароходом. Подумайте над моим предложением. Если захотите связаться со мной, я еще несколько дней буду находиться в отеле «Пенинсьюла».

— Я подумаю.

Они пожали друг другу руки. Хэдли вышел, а Марсель задумчиво посмотрел на дверь. Он понимал, для чего Хэдли задержится в Гонконге, — поговорить с японцами о кораблях. Каким бы ни было решение Марселя, Хэдли не упустит и этого шанса.

Марсель неожиданно выругался. Похоже, что происходит что-то такое, о чем он даже не подозревал. Разозлившись, он уселся за стол. Чертовы греки! Старая поговорка гласит, что никому не следует доверять. Они уже попытались нанести ему удар в спину, и если они окончательно не свалят его, им никогда не видать этих кораблей.

Когда Марсель вернулся вечером домой, его встретила необычная тишина. Даже Нефритовый Лотос выглядела подавленной, когда снимала с него ботинки и подавала тапочки. Она принесла ему обычный аперитив, и Марсель спросил ее:

— С тобой все в порядке?

Нефритовый Лотос была очень бледной. Марсель внимательно посмотрел на нее. Внезапно она заговорила по-китайски, но он ничего не понял.

Ему очень нравилась эта тихая, милая девушка. Mapсель вспомнил тот день, когда привел ее домой. Остальные жены выстроились у дверей, чтобы приветствовать ее. Марсель думал, что они будут завидовать ей, завидовать тому, что она красивее их и из хорошей семьи. Но, к его немалому удивлению, все вышло как раз наоборот. Они стали радостно восхвалять ее красоту, восхищаться нарядами. Окружив ее, она защебетали своими тоненькими голосами:

— Добро пожаловать, сестра. Добро пожаловать, сестра.

Когда вечером Марсель зашел в спальню, он обнаружил свежие цветы в вазе у окна и курящиеся благовония перед статуей улыбающегося Будды. Постель была застлана новыми шелковыми простынями. Он начал раздеваться, и появились три жены.

Они, смеясь раздели его и уложили в постель. Затем выскочили из комнаты, и через секунду он услышал тихий звук лиры. Звук все приближался и приближался, пока не раздался у самой двери спальни. Марсель повернулся, глядя, как открывается дверь.

Первой вошла Нефритовый Лотос. Марсель не мог оторвать от нее глаз. Никогда он не видел ничего более прекрасного. Мягкие волосы обрамляли ее лицо, глаза были черны, как смоль. Прозрачный шелковый халат облегал фигурку, казалось, выточенную из слоновой кости. Она медленно, мелкими шажками подошла к нему.

Позади нее остановились остальные жены. Одна из них играла на маленькой лире, другая держала поднос со сладостями и засахаренными фруктами, третья — кувшин с вином. Нефритовый Лотос замерла перед Марселем, застенчиво опустив глаза.

Поставив поднос со сладостями и кувшин с вином на маленький столик рядом с кроватью, жены повернулись к Нефритовому Лотосу и медленно сняли с нее халат. Потом обернулись к Марселю и откинули с него простыню.

Нефритовый Лотос продолжала стоять, стыдливо глядя в пол.

— Иди, сестра, — мягко сказала одна из жен. — Сядь рядом со своим мужем.

Нефритовый Лотос робко присела на краешек кровати. Марсель мог видеть тоненькую струйку, пульсирующую у нее на шее, и мягкие, пухлые розовые соски. Марсель почувствовал, как его охватывает возбуждение, но Нефритовый Лотос по-прежнему не поднимала глаз.

— Посмотри, сестра, — радостно сказала одна из жен. — Посмотри, как ты нравишься своему мужу.

Но Нефритовый Лотос так и не взглянула на него. Наконец Марсель повернул ее лицо к себе и тут заметил, что они остались одни.

Прошло несколько секунд, и Нефритовый Лотос сказала:

— Мне страшно смотреть, муж мой, — прошептала она. — Я слышала, что у европейцев чересчур...

— Это тебе сказали другие жены? Она покачала головой.

— Нет, они твои жены и не могут говорить о тебе ничего плохого. Они говорили мне, чтобы я не боялась и что они очень гордятся тобой.

Марселю было приятно слышать это, он почувствовал себя настоящим мужчиной. Раньше он как-то не думал об этом, хотя ему и доводилось слышать, что азиаты не обладают достойной мужественностью.

— Посмотри на меня, — сказал он. Она закрыла глаза.

— Я боюсь.

— Посмотри на меня! — На этот раз в голосе его послышался приказ, которого она не посмела ослушаться. Она медленно открыла глаза. Взгляд ее замер, и она с трудом смогла перевести дыхание.

— Я умру, — сказала она, — когда он войдет в меня и достанет до сердца.

Марсель внезапно разозлился.

— Тогда уходи, если боишься. Пришли сюда какую-нибудь из жен.

Он увидел, как ее лицо побледнело. Марсель не знал, что за страх охватил ее после его слов. Если он прогонит ее, это будет страшным позором и для нее, и для ее семьи.

— Нет, мой муж. Я больше не боюсь. Он засмеялся и потянулся к ней, но она остановила его руку.

— Я не хочу, чтобы ты утруждал себя, муж мой.

Она быстро наклонилась над ним, встав на колени по обе стороны его бедер, потом медленно стала опускаться. Она снова и снова пыталась принять его в себя, пока он не почувствовал, что ей больно.

Марсель увидел, как сузились ее глаза и по щекам потекли слезы.

— Прекрати, — хрипло сказал он.

Глаза ее широко раскрылись. Ему стало не по себе от того страха, который он увидел в них. Марсель нежно уложил ее рядом с собой, она показалась ему маленьким ребенком.