подняться на борт самолета, чтобы вернуться в Нью-Йорк. Сергей посмотрел вдоль прохода.

Ирма. Андерсен уже спала, рот ее был чуть приоткрыт. От удивления Сергей даже потряс головой — он был намного моложе и все же чувствовал себя совершенно без сил. Откуда она черпала энергию для каждого изнурительного дня? А дней таких прошло десять. Сан-Франциско, Чикаго, Лос-Анджелес, Даллас, Новый Орлеан, что там еще? Ночные перелеты, по дню на каждый из крупных городов.

И ведь это не первая поездка. Весь прошедший год был полон лихорадочной деятельности. И только теперь он начал понимать, что является движущей силой бизнеса в Штатах. Ничего удивительного в том, что американские бизнесмены завоевывают мир и умирают молодыми. Ведь они не дают себе передышки. Ни на минуту.

И все это началось меньше чем через два месяца после его встречи в Париже с Лейкоу. Началось совершенно невинно — так падает в воду маленький камешек, а круги от него расходятся все шире и шире. В один прекрасный день появилась всего лишь одна коротенькая типографская строчка, которая вдруг начинала повторяться в тысячах рекламных объявлений магазинов «Амаль-гамэйтед Федерал». Платье — или шляпка — или обувь — или еще что-то, но — из коллекции князя Никовича! Косметика от князя Никовича — это взгляд всепобеждающей Красоты!

Причем задолго до того, как рекламируемый товар запущен в производство, Сергею казалось, что он вступил в гонки с самим временем. В пентхаусе (Особняк, выстроенный на крыше другого здания), расположенном на крыше семидесятиэтажного здания компании «Амальгамэй-тед Федерал» в Нью-Йорке, в одно и то же время делались тысячи разных дел — это был какой-то ад, по сравнению с которым самый безумный день в Париже представлялся днем бездельника на рождественских каникулах.

Рядом с его кабинетом располагались три конференц-зала, и бывали такие дни, когда их не хватало. Приходилось бегом бегать из одного в другой. Гигантское предприятие, разбитое на отделы и секторы, было специализировано и разграничено, как это умеют делать только в Америке. Без вездесущей прессы не обходилось ни одно мероприятие.

Сергей превратился в символ, он олицетворял собою широкомасштабную кампанию. Фоторепортеры преследовали его на Бродвее, в опере, на благотворительных балах, словом, повсюду, где бы он ни появился. За этим специально следила Ирма Андерсен, равно как и за тем, чтобы имя его не реже двух раз в неделю появлялось в колонках самых важных новостей. Ни дня не проходило без того, чтобы где-нибудь в Соединенных Штатах не публиковалось интервью с ним. Еженедельно он выступал по радио или с телеэкрана со специальным обращением к женщинам.

Несколько месяцев назад Норман Бэрри ворвался в его кабинет, возбужденно размахивая экземпляром «Эдвертай-зинг эйдж»

— Мы сделали это! Сделали!

Сергей поднял голову от разложенных на столе рисунков.

— Сделали что?

— "Эдвертайзинг эйдж" утверждает, что вы — самый популярный в Америке мужчина. Вас знают даже лучше, чем командующего как-там-его!

— Командующий как-там-его? — переспросил Сергей не поняв.

— Ну знаете, — протянул Норман, — Генерал Уайтхед. Любитель тоника «Швеппс».

— Вот как? — Сергей иронично приподнял бровь, озадаченно посмотрел на Бэрри. — Думаешь, нам стоит заключить пари? Может, заняться еще и производством водки? Водка «Князь Никович»!

— Фантастическая идея! В самом деле! — с энтузиазмом вскричал Норман, но, взглянув на Сергея, тут же осекся. — Вы шутите!

Сергей позволил себе едва заметно улыбнуться.

— Я связан по рукам и ногам, такого со мной еще никогда не бывало, — поделился с ним Бэрри.

— Со мной тоже, — в тон ему ответил Сергей.

Все ждали 10 сентября. В этот день в Нью-Йорке должно было состояться представление коллекции, как это было прежде в Париже. Модели должны были быть доставлены специальным рейсом «Эр Франс». Затем манекенщицы вместе с Сергеем отправятся самолетом по стране. Десять городов за десять дней.

Лейкоу был прав. Сергей наклонился и взял в руки номер «Женской моды». В глаза бросился крупный заголовок:

«НИКОВИЧ! ДВАДЦАТЬ МИЛЛИОНОВ В ТЕЧЕНИЕ ПЕРВОГО ГОДА?!»

Утром следующего дня Харви Лейкоу лично явился в нью-йоркский аэропорт, чтобы встретить огромный лайнер. Он оказался на борту, прежде чем кто-либо из пассажиров успел подняться из своего кресла.

— Я хотел увидеть вас перед тем, как сюда ринутся репортеры.

— Репортеры? А что им нужно? Поездка вчера закончилась.

— Вы не понимаете, — улыбнулся Лейкоу. — Они хотят интервью. Вы — новость дня. Важнейшее событие в мире американской моды за последние сто лет.

— Боже мой! — Сергей без сил упал в кресло. — Все, что мне сейчас нужно, это лечь в постель и проспать три дня.

— Теперь, мой мальчик, — Лейкоу по-отечески похлопал его по плечу, — тебе придется спать меньше. Надо держать марку! Уже время подумать о весенней коллекции!

Для ответа у Сергея не нашлось ни сил, ни слов.

— Да, кстати, — добавил Лейкоу, — директора компании устраивают в твою честь сегодня вечером ужин в ресторане «21». Грандиозная работа, мой мальчик. Кроме того, наши жены умирают от желания встретиться с тобой.

Двадцати четырех часов в сутки было явно мало. Сергею едва хватило времени переодеться в вечерний костюм и не опоздать к началу. Когда шквал поздравлений и приветствий несколько утих, Сергей обнаружил рядом с собой Майру Лейкоу.

Она почти не изменилась, а глаза и вовсе остались прежними, темно-голубыми.

— Спасибо за то, что ты меня помнишь, — сказал он тихим голосом.

И смех у нее был все тот же.

— А тебе спасибо, что ты не помнишь меня. — Улыбка ее исчезла. — Мне хотелось тогда почувствовать себя молодой. И — свободной.

Он взглянул на нее.

— А сейчас?

— Сейчас? — Она повернула голову туда, где среди гостей беседовал с кем-то ее муж. — Сейчас я всем довольна. Теперь мне приятно вести себя в соответствии с возрастом.

На лице манекенщицы было написано присущее ее профессии выражение скуки. Она чуть повела плечами, и на блузе из яркого шифона появились уродливые складки.

— Давайте теперь посмотрим без подкладки, — предложил Сергей.

С той же миной манекенщица расстегнула блузу и сбросила ее. Бюстгальтер соскользнул с ее маленьких твердых грудей, она с невозмутимым видом поддернула его и, накинув на плечи новую блузку, принялась застегивать пуговицы.

Сергей не сводил с девушки взгляда. Теперь ткань ровно облегала изящную фигурку, движения тела не топорщили ее. Однако — в этом была вся беда — лифчик сквозь тонкую материю явственно просвечивал.

Во Франции это абсолютно ничего бы не значило. Напротив, многие француженки строили свои расчеты именно на том, что ткань, из которой сшита верхняя одежда, достаточно проницаема для взгляда. По этой же причине и белье их было таким интересным: яркие цвета, кружева, оборочки.

С американками все обстояло иначе. Просвечивающий бюстгальтер считался у них верхом неприличия. Поверх него обязательно надевали комбинацию, а в результате блузки из шифона, как бы удачно скроены они ни были, никогда не выглядели как следовало.

Сергей посмотрел на модельера и покачал головой.

— Боюсь, что это не то.

Движением руки он отпустил девушку и повернулся к Сергею.

— Что же делать? Такая блузка — неотъемлемая часть дамского костюма в нашей весенней коллекции.