– Да что же это такое?! Неужели я так и не услышу ничего конкретного, пока не приму католичество?

– Именно так. – Священник усмехнулся, давая понять, что шутит, но сразу же посерьезнел. – Ваши поступки имеют подлинное значение только в ваших собственных глазах и в глазах Бога. Передо мной вы не обязаны отчитываться, даже будь вы ревностной католичкой, к тому же даже католичке я не имею права что-то от себя навязывать. Тем не менее немного простой человеческой помощи никогда не повредит.

– Помощи вроде «прочтите пять раз 'Отче наш'»?

– Возможно, дойдет и до этого, а пока вот что я хочу вам посоветовать: зайдите в лавку святых даров и купите медальон со святым Эразмом.

– С каким-каким святым?

– Эразмом. Он больше известен как святой Эльм.

– А, знаю. Это мужик, который изобрел огни святого Эльма.

Священник вздохнул.

– Огни святого Эльма – это небесные сполохи, испокон веку помогавшие ориентироваться в океане. Но они действительно поименованы в честь святого Эльма, потому что это покровитель мореплавателей. Он выводит на правильный курс. Возможно, выведет и вас.

От неожиданного волнения у меня перехватило дыхание, и я поспешила как следует себя выругать. Что общего у меня с мореплавателями? Как я буду выбираться из-под груды своих проблем? Вознося молитвы святому Эльму? Черт, а я-то надеялась выменять целую стену наклеек на один четкий рецепт! Не с моим счастьем.

– Благодарю, отец мой, – сказала я, поднимаясь.

– Не стоит благодарности.

– И еще один вопрос! Я уважаю всю эту католическую засекреченность, но, может, можно узнать ваше имя?

– Отец Грегори, – послышалось после короткой паузы.

– Ванда. Рада познакомиться.

– Я тоже рад, Ванда.

Странное дело, уходить не хотелось, хотя я уже держалась за занавеску, готовая ее отдернуть.

– Отец Грегори!

– Что?

– В самом деле, спасибо. Зато, что выслушали, даже дважды, хотя я и не из вашей паствы. Прощайте.

– Ванда!

– Что?

– А знаете, я получил большое удовольствие от нашей беседы. Только, пожалуйста, никому об этом не рассказывайте.

– Ладно, не буду, – улыбнулась я, думая о том, как приятно было бы обзавестись еще и другом- священником.

Похоже, дело сдвинулось с мертвой точки: я снова обрастала друзьями, или по крайней мере хорошими знакомыми.

– Возможно, я еще как-нибудь загляну.

– В любое время.

Из исповедальни я прямым ходом направилась к киоску. Ну и что бы вы думали? Все медальоны со святым Эразмом оказались распроданными!

– Боже мой, Боне! От вас же не требуется ничего из ряда вон выходящего. Просто наденьте шапку Санты и немного посидите спокойно.

– Сколько можно?! – Мне послышался явственный скрежет зубов, но шапку он все-таки нахлобучил. – С меня уже семь потов сошло! И вообще, который сейчас час?

– Восемь сорок пять. Еще добрых четверть часа до открытия.

Не доверяя собственной памяти, я еще раз проверила, хорошо ли цифровая камера на треноге присоединена к компьютеру, потом по бумажке сверилась с данными Кейси указаниями. Вроде бы все было в порядке. Вспышка осветила каждую морщинку на недовольной физиономии Бонса.

– Ты что, хочешь, чтобы я ослеп?! – взревел этот вечный брюзга. – О чем я думал, когда соглашался? К тому же никто отродясь не слыхал о черном Санта-Клаусе!

– Если вы сейчас же не заткнетесь, будет из вас мертвый Санта-Клаус, – пригрозила я, подходя к нему со снимком.

Боне с деланным равнодушием принял карточку. Надо сказать, она на диво удалась: на прочном картоне, исключительно четкая, с изящным бордюром из веточек омелы и надписью «Счастливого Рождества!» в правом нижнем углу. Выпятив челюсть, старый упрямец сунул фотографию мне:

– Шапка-то набекрень!

– Мозги у вас набекрень, а не шапка! – не выдержала я, отходя от него, но, сделав несколько шагов, приросла к месту. – Что это за музыка?! Боне, что за музыка?!