Вам, конечно, уже известно, что меня зовут Джек. Ну а я в курсе того, что вы Ванда. Дети мне про вас все уши прожужжали.

Я даже не подумала принять руку, только скользнула по ней холодным взглядом.

– Раз так, вам должно быть известно, что дежурная вежливость не в моих правилах.

Похоже, вызов только раззадорил Джека.

– Нет, Бог миловал. Я слышал о вас только хорошее, притом столько, что заранее к вам расположен.

– Кейси! – позвала я, не сводя с него глаз. – Ты готова?

– Почти! – раздалось сверху.

Дверь Алекса тоже отворилась, и оттуда Ниагарским водопадом низвергся тяжелый рок. Это длилось недолго, потом музыка заметно стихла – не то парень успел удовлетворить любопытство, не то Кейси прикрыла его дверь. Из осторожности я не стала оглядываться.

– А знаете, я не такая законченная сволочь, как утверждает Элизабет, – заметил Джек.

– Не знаю, что она утверждает, да это и не важно. Я только в курсе некоторых событий, а уж два и два сложила сама.

– Вот как?

– Во всяком случае, Элизабет считает вас хорошим отцом своих детей.

Кейси мячиком скатилась по лестнице. Я вышла из каменной неподвижности, чтобы обнять ее на прощание, потом вернулась к прежней позе, ни на минуту не покидая поста.

– Рад был познакомиться с вами лично.

Ради Кейси я нацепила улыбку и, словно коршун, следила за тем, как они идут к машине, как усаживаются. Джек отворил для дочери дверцу, заботливо пристегнул ремень, чмокнул ее в лоб, захлопнул дверцу и только потом сел сам. Хотелось верить, что все это не было чистой воды спектаклем.

Когда машина скрылась из виду, я поднялась в комнату Элизабет – отчитаться, что Кейси благополучно отбыла с отцом, Алекс у себя, а мне пора преображаться в Санта-Клауса.

– Господи Иисусе! Если сегодня придется сюсюкать еще хоть с одним сопляком, пойду и повешусь!

Я хлопнула красной шапкой Санты по столу Бонса, рванула кушак, повалилась в кресло и жадно присосалась к бутылке минеральной воды. Материнский инстинкт во мне увял, еще не успев расцвести, перед лицом нескончаемого потока избалованных маленьких поганцев. Один требовал ящик самых новых видеоигр, другой хотел ни много ни мало как личный детский городок с аттракционами. Ну и так далее в том же духе, не говоря уже о том, что я буквально сварилась в проклятом костюме.

– С меня пот рекой течет! Кто только выдумал эти тряпки?

– Только не вздумай вымещать на мне злость, – отрезал Боне. – Я не заставлял тебя перекупать уголок.

– И это вся ваша благодарность? – возмутилась я. – Да если бы не я, родители затаскали вы вас по судам!

– Твой перерыв что-то затянулся, – только и заметил этот неблагодарный.

– Еще десять законных минут, – злорадно сообщила я и совсем сползла по спинке кресла.

– У меня в магазине имеется комната отдыха для персонала.

– А я не ваш персонал.

Боне проворчал что-то невнятное и занялся стопкой писем. Я только улыбнулась этой жалкой попытке проигнорировать меня. Если честно, не такое уж плохое было у меня настроение. Хотя изображать из себя Санта-Клауса не так занимательно, как это выглядит со стороны (откровенно говоря, это препротивное и нудное занятие), все же лучше, чем не знать, как заполнить свои дни. Возможность попутно раздражать Бонса стала для меня чем-то вроде премии за каторжный труд.

Потягивая воду, обмахиваясь пустым конвертом и в целом наслаждаясь передышкой, я лениво скользила взглядом по развалу всякой всячины у него на столе. Какие-то бумаги, пресс-папье (скорее просто старое, чем старинное), пластмассовая точилка в виде пушки, карандаши в стакане.

Едва начатая стопка желтых квадратных наклеек.

И тут они! Я зажмурилась, но перед мысленным взором тотчас возникла чуть не сплошь заклеенная стена. «Если хочешь перемен, положи им начало». Я набрала в грудь побольше воздуха.

– Эй, Боне!

– Ну? – буркнул он, не поднимая взгляда.

Слова застряли у меня в горле, и пришлось как следует на себя прикрикнуть: «Черт возьми, ты что, совсем не способна по-человечески разговаривать? Хоть попробуй, вдруг понравится!»

– Вы… как бы это сказать… всегда знали, чего хотите?! Было заметно, что вопрос отвлек Бонса от письма, но он далеко не сразу поднял глаза на меня.

– Это еще что за белиберда?

Я повозилась в кресле, покрутила головой из стороны в сторону, пытаясь составить фразу без единого грубого присловья.

– Да я вот тут…

Вздох вырвался сам собой. Ну почему это так трудно дается?