Мне вспомнились дрожащие руки, торопливо высыпающие таблетки из пузырька со снотворным. И на сей раз некому будет остановить ее. А она только что начала учиться жить как нормальный человек. И я тоже.
Я сжал кулаки и подумал: «Я должен это сделать! Ради нее! И ради себя тоже. И обязательно остаться в живых. И я сделаю это, чего бы мне все это ни стоило! Обязательно сделаю!»
Я обернулся, посмотрел прямо в глаза своего шефа и сказал:
– А ведь я сюда пришел для того, чтобы подать прошение об отставке, потому что чувствовал, что уже староват стал для этого дела, и хотел умереть в собственной постели, как следует пожив на пенсию.
Сэр Найджел только улыбнулся уголками губ и сказал:
– Вполне возможно, что это будет твое последнее задание.
– А на чем я прокололся?
– В деле Барта прокол не твой, там напортачил тот кретин, который делал прощальную записку. Он написал в ней не то имя. Представляешь? Я всегда думал, что повидал на своем веку много людей, которые рождены быть идиотами, но такого я себе даже представить не мог. Написать не то имя в прощальной записке!
– А остальные операции? – спросил я.
– В деле Торвальдской банды они сумели многое установить по каплям крови, которые нашли на земле. Кроме того, у них есть автопортрет, составленный охранником автостоянки, и показания того парня, из службы безопасности дома, которого ты встретил перед посадкой пульсара Браунлоу.
Я несколько секунд бездумно смотрел в окно, потом резко повернулся и спросил, глядя в глаза Лысого Дьявола:
– Где я могу получить необходимые мне информацию и снаряжение?
ГЛАВА 34
Переодевание солдат во вражескую форму или одежду мирных жителей, как и любая иная маскировка, может способствовать успешному выполнению задания.
Душа, смелее будь,
Рука, не дрогни в этот час.
Я медленно шел к полицейскому участку. Солнце поднялось уже высоко и пекло мне в спину под плащом и многочисленными слоями одежды. Ладно, потерпим. Главное, проникнуть незамеченным в здание полицейского участка, а там я смогу убрать разом и всю шайку инспектора, и все собранные ими доказательства, включая свидетелей. Это будет моя последняя, величайшая работа, мой opus magnum. А после этого, обеспечив свои тылы, я навсегда брошу свое страшное ремесло.
Моя рука коснулась лежавшего у меня в кармане маленького приборчика, который должен был сыграть самую важную роль в этой постановке, на ходу придуманной мной и моим шефом. Моя главная задача – доставить этот приборчик на место и прикрепить его в нужном месте к пульсару, на котором полетит инспектор Джеймс.
Это маленькое хитрое устройство при получении нужного сигнала тут же начнет работу на определенной частоте, что за несколько секунд приведет к перегоранию предохранителя двигателя пульсара, в результате чего произойдет мощный взрыв, после которого от пульсара останется лишь горсть обломков, а от самого приборчика и вовсе не останется ни малейшего следа. Чистейший несчастный случай. Даже самый придирчивый следователь не сможет обнаружить ничего подозрительного, как бы он ни старался.
Проблема только в одном. Проникнуть незамеченным в полицейский участок, прикрепить к пульсару прибор, при этом угадать, на каком именно пульсаре полетит старший инспектор Джеймс, активировать в нужный момент прибор и после этого так же незаметно скрыться. И при этом остаться в живых.
Что и говорить, задача не из легких. К тому же ее выполнение осложняют возможные многочисленные жертвы среди ни в чем не повинных людей как в самом полицейском участке, так и вокруг него, и то, что я должен был действовать один. Единственным моим помощником был сэр Найджел, который, сидя в своем кабинете, с помощью крошечной видеокамеры, вмонтированной в мои наручные часы, наблюдал за моей работой, готовый помочь мне через вставленный в мое ухо крошечный радиофон всем, чем сможет. Но помощь эта была скорее психологическая. Все равно я был один против всех. Однако я должен был сделать это. И не ради себя или сэра Найджела, но ради Светланы. И никто меня не остановит. Разве что только пуля.
Стараясь не думать о плохом, я медленно шел к вращающейся стеклянной двери, которая вела внутрь. Мне придется пройти через нее и скрытый в ней детектор, потому что иного пути к инспектору нет. Оружия, которое мог засечь детектор, со мной не было, кроме табельного пистолета полицейского, который я обязан был сдать охране, а прибор не принадлежал, по крайней мере внешне, к разделу оружия. В принципе, детектор не должен обратить на него внимания, так же, как и полицейские, дежурящие у входа. Теперь придется проверить, ошиблись ли мы с сэром Найджелом или нет.
Собрав в кулак всю свою волю, я внешне спокойно, а внутренне готовый к прыжку, шагнул вперед. У меня было с собой удостоверение частного полицейского, которое мне сделал еще несколько лет назад один из наших специалистов, бывший фальшивомонетчик. Кроме того, свою фальшивую личность я мог удостоверить сделанными тем же фальшивомонетчиком полицейским значком и разрешением на ношение оружия.
Полицейские, стоявшие внутри у входа, только хмыкнули, когда я показал им свое удостоверение и разрешение на ношение оружия. Между частными и государственными полицейскими никогда не было особой дружбы. Однако я беспрепятственно прошел внутрь. Пистолет пришлось сдать, так как ношение оружия внутри полицейского участка разрешено только его офицерам, однако пистолет мне не потребуется. Я вообще оставлю его здесь, на нем все равно нет никаких отпечатков, так как на мои руки надеты тонкие, прозрачные и совершенно незаметные перчатки-«невидимки», благодаря которым мои «пальчики» нигде не останутся.
Я оглянулся на закрывающуюся за мной дверь, похожую на шлюз космического корабля. Уйти отсюда я должен буду совершенно иным способом.
