Действительно, это был Боримечка, закутанный в плащ. Он
услышал шум на улице, пошел к Петру и там узнал обо всем.
Не задерживаясь ни на минуту, он вернулся домой, проводил молодую жену к ее матери, заткнул за пояс топор, взял ружье и побежал догонять друзей, чтобы мстить вместе с ними.
Приход этого сильного помощника придал бодрости отряду.
— Теперь идемте, — сказал Остен.
— Вперед! — добавил Огнянов.
— Подождем еще одного, — проговорил Боримечка.
— А кто же еще идет? — спросил его кто-то с удивлением.
— Братишка Петра, Данаил; он тоже пошел со мной.
— Зачем ты взял его?
— Петр сам его послал, хотел, чтобы брат все увидел своими глазами.
— Как? Петр нам не верит?.. Мы же ему поклялись.
— Грош цена вашим клятвам… И я вам не верю…
— Почему?
— Потому что вы пошли без Боримечки… Будь оно неладно!
Эти три слова Боримечка произносил чуть не после каждом своей фразы. Они выражали его чувства и мысли гораздо лучше, чем все другие слова.
— Не сердись, Иван, — сказал Остен. — Мы не забыли о тебе, но ведь ты молодожен.
— А вот и Данаил!
Еле переводя дух, подросток остановился около них; он был вооружен только длинным ножом, заткнутым за пояс.
Теперь в отряде было уже не три человека, а пять.
Молча двинулись они вперед. Они шли вдоль средиегорского кряжа, по отрогу горы Богдан, с которой берет свое начало речка Белештица. Вскоре они дошли до нее. Лучшего места для засады нельзя было выбрать. Справа текла река Стрема, которую турки не могли миновать, слева был глубокий, изрытый ливнями овраг, а над ним вздымались горы. Здесь-то и остановился отряд. Он находился в часе ходьбы от Алтынова, и если бы пришлось стрелять, никто не услышал бы выстрелов. Уже светало, когда товарищи заняли позиции в чаще. Порошил мелкий снежок. Хорошенько укрывшись, они терпеливо ждали, устремив глаза на восток, откуда должны были показаться полицейские. Но первое, что они услышали, был волчий вой. Он раздался прямо у них над головой, потом послышался ближе. Очевидно, волки спускались с гор в поисках добычи.
— Идут к нам, — сказал Иван Остен.
— Стрелять нельзя.
— Работать ножами и прикладами, — скомандовал Огнянов. — Слышите?
Товарищи насторожились. В роще что-то негромко шуршало, и это значило, что приближается целая стая. Вой повторился. Стало рассветать.
— Не помешали бы нам эти проклятые волки… — вздохнул Огнянов.
В этот миг несколько зверей выскочили на поляну. Они остановились и завыли, вытянув острые морды. За ними появились и другие волки.
— Восемь! — прошептал Боримечка. — Вам четыре, остальные мои.
Не успел он это сказать, как голодные хищники бросились в заросли. И заросли стали крепостью: волки нападали, люди яростно оборонялись. Засверкали ножи и кинжалы; замелькали, поднимаясь и падая, ружейные приклады. Слышны были только вой да тяжелое дыхание. Несколько зверей уже валялось перед кустами; другие, кинувшись на своих раненых сородичей, раздирали их еще живыми. Вскоре волков вытеснили из чащи. Иван Боримечка часто делал вылазки, лая, как овчарка, и добивал зверей топором. Он вызывал в памяти Гедеона, который разил войска филистимлян, вооружившись ослиной челюстью.
Наконец изгнанные из оврага хищники отбежали на противоположный пригорок и принялись зализывать свои раны.
К счастью, пока длилось это побоище, на дороге никто не появился.
— А волки-то не уходят, — заметил Огнянов.
— Посмотрите, к ним подошла еще стая!
— Ну, что ж, мы и этих угостим, — чтобы помнили свадьбу Боримечки, — сказал Спиридончо.
— Будь оно неладно! — пробормотал Боримечка самодовольно.
Прошло некоторое время.
Турки не появлялись, хотя уже пропели вторые петухи… Отряд и раньше слышал в ночной тишине отдаленное кукареканье, доносившееся из окрестных селений. Светало; отчетливее становились очертания деревьев, в поле можно было уже ясно отличить один предмет от другого. Ожидание томило парней. Сидя без движения, они замерзли. Чего только не приходило им в голову: турки могут не появиться вовсе; может быть, они отложили свой отъезд из боязни нападения или потому, что за ночь намело много снега; скоро совсем рассветет, начнется движение на дорогах, а тогда все пропало!.. Все эти мысли не выходили у них из головы. Нетерпение их нарастало и становилось все более мучительным. Остен тяжело вздохнул.
— Будем дожидаться и, пока они не появятся, не тронемся с места, — глухо проговорил Огнянов.
— А если на дороге будут другие прохожие?
— Они пойдут своей дорогой, — нам нужны только те двое.
— Но тогда придется напасть открыто!
— Не удастся из засады, так в открытую.
— Будем стрелять отсюда, а потом прямо в горы… Никто нас и не увидит, — сказал Остен.
— Хорошо. А если они вышли с целым отрядом турок?
— Тогда придется дать им настоящий бой… Оружие у нас есть, позиции хорошие, — сказал Огнянов. — Теперь помните: мы перед божьим образом поклялись не оставить их в живых.
— Будь оно неладно!..
— Я только одного опасаюсь, ребята, — сказал Бойчо.
— Чего?
— Как бы они не пошли другой дорогой.
— Этого не бойся, — успокоил его Остей, — другой дороги нет; только если назад повернут! Ну, а тогда дай нам, боже, силы, — догнать их будет нелегко.
Боримечка стоя всматривался в даль.
— Кто-то идет, — проговорил он и показал рукой на восток.
Все посмотрели в ту сторону. По дороге, извивавшейся между деревьями, двигались два человека.
— Они верхом! — с досадой воскликнул Огнянов.
— Это не наши, — сказал Спиридончо.
— Наши пешие, — заметил Остен.
— Будь оно неладно!..
Вы читаете Под игом
