Девушка была не из лагеря. Я не узнавал в ней жительницу какого-нибудь из домиков. И все же у меня возникло престранное чувство, что где-то я ее уже видел…

— Все правильно, — сказал за моей спиной Гроувер, задыхаясь после подъема на холм. — Но просто не верится…

Никто больше к девушке не приблизился.

Я положил руку ей на лоб. Он был холодным, но кончики пальцев у меня защипало как от ожога.

— Ей нужны нектар и амброзия, — сказал я.

Совершенно очевидно, что она была полукровкой, не важно, из лагеря или нет. Я почувствовал это по одному прикосновению. И я не понимал, почему все так напуганы.

Я взял девушку за плечи и усадил, голова ее лежала на моем плече.

— Ну, чего вы встали? — выкрикнул я остальным. — Что с вами, ребята? Давайте перенесем ее в Большой дом.

Никто не шелохнулся, даже Хирон. Все словно впали в ступор.

Затем девушка прерывисто вздохнула. Закашлялась и приподняла веки.

У нее были яркие, невероятно голубые глаза.

Девушка удивленно уставилась на меня, ее била дрожь, взгляд казался полубезумным.

— Кто ты?..

— Меня зовут Перси, — сказал я. — Теперь ты в безопасности.

— Какой странный сон…

— Все о'кей.

— …будто я умираю.

— Нет, — заверил я ее. — С тобой все в порядке. Как тебя зовут?

В этот момент я и понял. Даже прежде чем она ответила.

Голубые глаза девушки смотрели на меня в упор, и я осознал, зачем затевались все эти поиски золотого руна. И попытка отравить дерево тоже. Кронос сделал все это, чтобы ввести в шахматную партию еще одну фигуру — еще один шанс контролировать пророчество.

Даже Хирон, Аннабет и Гроувер, для которых это событие должно было стать праздником, переживали сильное потрясение, думая о том, что оно может означать для будущего. А я обнимал ту, кому предначертано было стать моим лучшим другом, а возможно, и моим злейшим врагом.

— Меня зовут Талия, — сказала девушка. — Я дочь Зевса.