В дороге у нас была уйма времени, чтобы выговориться. Я рассказал Аннабет и Гроуверу о своем последнем сне, но чем больше я пытался припомнить детали, тем расплывчатее они становились. Похоже, казино «Лотос» произвело-таки в моей голове короткое замыкание. Я не мог вспомнить, как звучал голос невидимого слуги, хотя не сомневался, что знаю его. Слуга называл чудовище в яме не просто «мой повелитель»… но каким-то особым именем или титулом…

— Молчаливый? — предположила Аннабет. — Богач? Оба прозвища принадлежат Аиду.

— Может быть… — ответил я, хотя оба имени прозвучали как-то не так.

— Тронный зал напоминает зал Аида, — сказал Гроувер. — Так его обычно описывают.

— Нет, что-то не складывается. — Я покачал головой. — Тронный зал не был основной частью сна. А этот голос из ямы… не знаю. Похоже, он не принадлежал богу.

Глаза Аннабет расширились.

— Что? — спросил я.

— Да нет… ничего. Я просто… Нет, это должен быть Аид. Возможно, он отправил своего вора, этого невидимку, чтобы тот добыл жезл Зевса, и что-то пошло не так…

— Например?

— Я… я не знаю. — Аннабет отвела взгляд. — Но если он украл символ власти Зевса с Олимпа и боги преследуют его, многое могло пойти не так. Поэтому вору пришлось спрятать жезл, или он его каким-то образом потерял. Так или иначе, ему не удалось передать его Аиду. Именно про это говорил голос в твоем сне. Парень прокололся. Это объясняет, что именно искали фур… дальние родственники, когда напали на нас в автобусе. Может быть, они решили, что нам удалось отыскать жезл?

Я не мог понять, что происходит с Аннабет. Она побледнела.

— Но если бы я уже нашел жезл, то зачем мне лезть в царство мертвых?

— Чтобы пригрозить Аиду, — предположил Гроувер. — Подкупить его или шантажировать, чтобы он вернул твою маму.

— Для козла у тебя нехорошие мысли, — ухмыльнулся я.

— Спасибо.

— Но существо из ямы сказало, что дожидается двух предметов, — вспомнил я. — Если один из них — жезл, то что же другое?

Гроувер, явно озадаченный, покачал головой.

Аннабет смотрела на меня так, словно знала, о чем я сейчас спрошу, и молча умоляла не делать этого.

— У тебя есть хоть какие-либо соображения, кто мог быть в яме? То есть если это был не Аид, то?..

— Перси, давай не будем об этом… Потому что если это не Аид… Нет. Это должен быть Аид.

За окном мелькала ровная, без всякой растительности земля. Мы проехали мимо указателя, сообщавшего: «Граница штата Калифорния — 12 миль».

У меня появилось чувство, что для разгадки мне не хватает какой-то одной простой, но решающей детали. Она смахивала на самое обычное слово, которое мне полагалось бы знать, но оно было лишено всякого смысла, потому что одна или две буквы предательски ускользали. Чем больше я думал о своем поиске, тем больше крепла во мне уверенность, что столкновение с Аидом не даст мне нужного ответа. Происходило что-то еще — куда более опасное.

Проблема сводилась к следующему: мы мчались по направлению к царству мертвых со скоростью девяносто пять миль в час, уверенные, что жезл был похищен Аидом. Если мы попадем в подземный мир и выясним, что ошибались, то времени исправить ошибку уже не будет. Линия солнцестояния минует, и начнется война.

— Ответ — в царстве мертвых, — заверила меня Аннабет. — Вспомни, Перси, ты видел души умерших. Это единственно возможное место. Мы поступаем правильно.

Она старалась поднять наш моральный дух, предлагая различные хитроумные стратегии проникновения в царство мертвых, но я не мог на этом сосредоточиться. Слишком много факторов оставалось неизвестным. Это было все равно что зубрить материал к тесту, не зная предмета. И уж поверьте мне: я проделывал это не раз.

Такси неслось на запад. Каждый порыв ветра в Долине смерти[16] напоминал мне о душах умерших. Каждый раз, когда тормоза автомобиля шипели, это вызывало у меня в памяти змеиный голос Ехидны.

Уже к вечеру такси высадило нас на пляже в Санта-Монике. Он выглядел точно так же, как выглядят в кино все пляжи Лос-Анджелеса, только пахло тут хуже. Дорожки с аттракционами огибали пристань, пальмы обрамляли тротуары, бездомные спали в дюнах, и мускулистые серферы дожидались идеальной волны.

Мы с Гроувером и Аннабет подошли к границе прибоя.

— Что теперь? — спросила Аннабет.

В лучах садящегося солнца гладь Тихого океана переливалась, как расплавленное золото. Я подумал о том, как давно я стоял на пляже в Монтауке, на другом конце страны, глядя на другое море.

Неужели есть бог, которому подвластно все это? Мой учитель природоведения любил говорить, что две трети земной поверхности покрыты водой. Неужели я могу быть сыном кого-то столь могущественного?

Я зашел в воду.

— Перси! — окликнула меня Аннабет. — Что ты делаешь?

Я продолжал заходить все глубже, пока вода не достигла мне пояса, груди.

— Ты знаешь, какая здесь грязная вода? — крикнула мне вдогонку Аннабет. — В ней содержатся все виды токсических…

В этот момент моя голова скрылась под водой.

Сначала я задержал дыхание, стараясь не глотнуть воды. Наконец я не выдержал. Сделал глубокий вдох. Вполне естественно, я мог нормально дышать.

Я спускался по мелководью. Вряд ли мне удавалось разглядеть что-либо сквозь подводную полумглу, но каким-то образом я мог определять, где и что. Я ощутил покатости дна, представил себе колонии морских ежей, испещрившие наносные песчаные острова, и увидел переплетающиеся струи теплых и холодных течений.

Вдруг я почувствовал, как что-то шершавое коснулось моей ноги. Посмотрев вниз, я едва не вылетел из воды, как баллистическая ракета. Мимо меня скользнула пятифутовая акула-мако.

Но она не нападала. Акула тыкалась в меня носом. Терлась о ногу, как собака. Опасливо, ощупью я дотронулся до ее спинного плавника. Он чуть заметно шевельнулся, словно приглашая меня ухватиться покрепче. Я вцепился в плавник обеими руками, и он потянул меня за собой. Вместе со мной акула стала опускаться куда-то вниз, в темноту. Она доставила меня непосредственно к границе океана, где песчаные банки обрывались, уходя в бездонную глубину. Это было все равно как стоять на краю Большого Каньона в полночь, почти ничего не видя, но зная, что пропасть рядом.

Поверхность воды мерцала примерно в ста пятидесяти футах надо мной. Я понимал, что давление должно раздавить меня. Тогда опять-таки я не смог бы дышать. Я задумался, существует ли предел глубины, до которого я могу погрузиться и выжить, если провалюсь прямо на дно Тихого океана.

Затем я увидел что-то светящееся в темноте под собой; оно становилось больше и ярче, поднимаясь ко мне. Женский голос, похожий на голос матери, позвал меня: «Перси Джексон!»

Фигура приближалась, вырисовываясь все отчетливее. Ее темные волосы развевались в воде, зеленое платье шелковисто переливалось. Свет вспыхивал вокруг, и ее несравненной красоты глаза настолько приковывали внимание, что я едва заметил морского скакуна, верхом на котором она сидела.

Женщина сошла с коня. Морской конь и мако мгновенно отплыли прочь и затеяли какую-то игру наподобие пятнашек. Подводная леди улыбнулась мне.

— Я вижу, ты далеко зашел, Перси Джексон. Молодец.

Я все еще сомневался, поэтому ответил поклоном.