— Ну, — поторопила Аннабет. — Иди.
Стараясь держаться как можно естественнее, я устремился внутрь, споткнулся и выставил себя на всеобщее посмешище. Любителей похихикать в домике было явно немало, но никто не издал ни звука.
— Перси Джексон, познакомься с обитателями домика номер одиннадцать, — объявила Аннабет.
— Обычный или неопознанный? — спросил кто-то.
Я не знал, что ответить, но Аннабет сказала:
— Неопознанный.
Все вздохнули.
Вперед вышел парень чуть постарше остальных.
— Ну, давайте, ребята, чего вы? Для того мы и здесь. Добро пожаловать, Перси. Можешь занять это место на полу, вот тут.
Парню было лет девятнадцать, и держался он молодцом. Симпатичный — высокий и мускулистый, с коротко подстриженными рыжеватыми волосами и дружелюбной улыбкой. Он носил безрукавку с круглым вырезом, подрезанные до колен джинсы и сандалии, а на шее у него висел кожаный шнурок с пятью разного цвета глиняными бусинами. Единственное, что настораживало в его внешности, был широкий белый шрам, тянувшийся от правого глаза к подбородку, словно кто-то полоснул этого парня ножом.
— Это Лука, — сказала Аннабет, и в голосе ее появились какие-то новые нотки.
Я посмотрел на нее и могу поклясться, что она зарделась. Она увидела, что я уставился на нее, и выражение лица у девочки снова стало строгое.
— Пока он твой вожатый.
— Пока? — переспросил я.
— Ты неопознанный, — терпеливо объяснил Лука. — Они не знают, в какой домик тебя поселить, поэтому поселили сюда. В домике номер одиннадцать собираются все новички, все вновь пришедшие. И это естественно. Наш покровитель Гермес — бог странников.
Я посмотрел на узенький участок пола, который мне отвели. У меня не было ничего, что бы я мог положить туда, застолбив это место как свое: ни багажа, ни одежды, ни спального мешка. Только рог Минотавра. Я хотел положить его туда, но потом вспомнил, что Гермес был также и богом воров.
Я оглянулся: у некоторых ребят был унылый и подозрительный вид, другие глупо ухмылялись, а кое- кто поглядывал на меня так, словно только и поджидал случая обчистить мои карманы.
— И долго я здесь пробуду? — спросил я.
— Хороший вопрос, — сказал Лука. — Пока не определишься.
— А сколько это может занять?
Все расхохотались.
— Пошли, — велела Аннабет. — Я покажу тебе волейбольную площадку.
— Я ее уже видел.
— Пошли.
Схватив меня за запястье, она буквально выволокла меня наружу. Сзади раздался взрыв хохота обитателей домика номер одиннадцать.
Когда мы отошли на несколько футов, Аннабет заметила:
— Мог бы держаться и получше, Джексон.
— А в чем дело?
Она вытаращилась на меня и, почти задыхаясь, пробормотала:
— Просто поверить не могу, что я решила, что ты — тот самый.
— Может, это твоя проблема? — Я потихоньку начинал сердиться. — Я знаю только, что убил какого-то парня с бычьей головой…
— Не говори так! — воскликнула Аннабет. — Знаешь, сколько ребят в этом лагере мечтают, чтобы им представился такой шанс?
— Быть убитым?
— Сразиться с Минотавром! Для чего, по-твоему, мы тренируемся?
Я покачал головой.
— Слушай, если это существо, с которым я дрался, действительно Минотавр из всех этих мифов…
— Да.
— Тогда он всего один.
— Да.
— И он был убит пару тыщ лет назад. Тесей убил его в лабиринте. Значит…
— Чудовища не умирают, Перси. Их можно убить, но они не умирают.
— Большое спасибо. Теперь все ясно.
— У них нет души, как у тебя или у меня. Ты можешь рассеять их на какое-то время, может быть, даже на целую жизнь, если тебе повезет. Но это первобытные силы. Хирон называет их архетипами. В конечном счете они преображаются.
Я вспомнил о миссис Доддз.
— Ты хочешь сказать, что если я случайно бил мечом одну такую…
— …фурию… я хочу сказать, твою математичку. Верно. Она все еще здесь. Ты просто очень здорово разозлил ее.
— Как ты узнала про миссис Доддз?
— Ты говорил во сне.
— Как ты назвала ее? Фурия? Так это они мучают людей в Аиде?
Аннабет нервно посмотрела на землю, словно та сейчас разверзнется и поглотит ее.
— Ты не должен называть их по имени, даже здесь. Если нам и приходится говорить о них, то мы называем их дальними родственниками.
— Послушай, тут можно хоть слово сказать спокойно, чтобы не прогремел гром? — Я даже самому себе казался сейчас нытиком, но меня это не волновало. — И вообще, почему я должен жить в одиннадцатом домике? Почему все вечно мечтают сбиться в кучу? Повсюду полно свободных коек.
Я указал на несколько первых домиков, и Аннабет побледнела.
— Ты не просто так выбираешь домик, Перси. Это зависит от того, кто твои родители. Или… родитель. — Она посмотрела мне прямо в глаза, ожидая, пока до меня дойдет.
— Мою маму зовут Салли Джексон, — ответил я. — Она работает в кондитерской. По крайней мере, работала там.
— Мне жаль твою маму, Перси. Но я не о ней. Я говорю о другом твоем родителе. Об отце.
— Он умер. Я его никогда не видел.
Аннабет вздохнула. Она явно вела такие беседы раньше с другими ребятами.
— Твой отец не умер, Перси.
— Как ты можешь так говорить? Ты его знаешь?
— Нет, конечно нет.
— Тогда как ты можешь говорить…
— Потому что я знаю тебя. Тебя не было бы здесь, не будь ты одним из нас.
— Ты ничего обо мне не знаешь.
— Разве? — Она вздернула бровь. — Спорим, что ты переходил из школы в школу? Спорим, что тебя не раз выгоняли?
— Как…
— С диагнозом дислексия. Возможно, и умственная отсталость.
Я постарался скрыть свое замешательство.
— А какое это имеет отношение?..
— Эти факты, взятые вместе, — верный признак. Буквы плавают у тебя перед глазами, когда ты читаешь. А все потому, что твой мозг настроен на Древнюю Грецию. А твоя гиперактивность, неспособность спокойно сидеть в классе? Это рефлексы воина. В настоящем бою ты наверняка остался бы в живых. А что касается проблем с вниманием, то они оттого, что ты слишком много видишь, Перси, а не слишком мало.