— Думаю, что да. Ким тебе все расскажет.
— Хорошо. Я на тебя рассчитываю.
Кальдер улыбнулся.
— А как дела у Энн?
— Стабильно. Вторую ногу она сохранит.
— Она в сознании?
— Да. Я разговаривал с ней сегодня после обеда по телефону.
— Она что-нибудь говорила обо мне?
— Думаю, что ее настраивает Уильям. Я сказал ему, что этого делать нельзя, но отсюда мне трудно настоять на своем.
— Значит, она все-таки обо мне говорила!
— Не беспокойся об этом, Алекс. Просто найди ублюдка, который это устроил.
— Найду! А как Феба с Робби?
— Пошли сегодня в школу. Думаю, сейчас для них лучше всего — оказаться в знакомой обстановке. Робби ведет себя очень тихо, но поговорил с матерью по телефону.
— Они справятся? — спросил Алекс.
— Да, справятся, — заверил доктор Кальдер. — Надо просто дождаться, когда Энни вернется домой.
— Надеюсь, ты прав.
— Алекс, пока ты не повесил трубку… — Кальдер услышал шаги отца, переходившего в другое место, видимо, чтобы остаться одному. — Неприятности.
— Да?
— Пока я был в Норфолке, заметил какие-то уведомления от конторы под названием «Спредфинекс».
— Заметил? Ты просто шпионил!
— Тебе виднее, как это называется. — Отец явно намекал на события годичной давности, когда Кальдер натолкнулся на букмекерские бланки среди медицинских бумаг отца.
— Ладно, не важно. Это вроде биржевого маклера. Я занимаюсь своими инвестициями.
— Это тотализатор.
— Это всего лишь упрощенный способ покупки и продажи валют или акций.
— Это игра на деньги.
— А я говорю, что это просто капиталовложения! — возмутился Кальдер. — Давай не будем об этом, ладно? И не копайся в моих вещах.
— Алекс, — начал отец, — я рад, что в прошлом году ты убедил меня обратиться в общество «Анонимные игроки». Первое, чему там учат, — это признать, что у тебя есть зависимость.
Кальдер, сидевший в одиночестве в своем номере в Кейптауне, чувствовал, как внутри начинает закипать злость. Он уже открыл рот, чтобы сказать отцу что-то резкое, но сдержался и просто повесил трубку. Сама мысль, что он страдал зависимостью от азартной игры, была чушью! Очень похоже на отца — приписать свои собственные недостатки сыну!
Не в силах успокоиться, Алекс решил пойти в бар, чувствуя, что ему надо выпить.
Свет от двух свечей еле заметно подрагивал в просторном Зале героев, отбрасывая неровные отблески на худое лицо Андриса Виссера и выхватывая очертания темного силуэта Поля Стрейдома — последнего новобранца «Лагербонда». Они находились в самом сердце Памятника первопроходцам — массивного гранитного монумента, возведенного на краю холма, откуда открывается вид на Преторию. Памятник был поставлен в 1938 году и исполнен в готическом стиле в память о Великом переселении фермеров-буров из Капской колонии сто лет назад. Он был обнесен круглой лагерной стеной из шестидесяти четырех каменных повозок, запряженных быками, и рельефами черных антилоп гну, которые символизировали армию зулусов. На внутренней стене располагались фризы, изображавшие двадцать семь сцен Великого переселения, а в самом центре находился кенотаф,[32] расположенный так, что в полдень 16 декабря — День битвы на Кровавой реке — лучи солнца падали из окна на потолке прямо на надпись с последними строчками старого гимна.
Виссер пропел первые строчки гимна слабым и хриплым голосом. Припев подхватили все двадцать один человек, стоявшие в тени за новобранцем. Хотя было всего два часа пополудни, собрание проходило в обстановке величайшей секретности, а обычный набор из взяток, угроз и шантажа гарантировал, что их никто не потревожит. Церемония принятия в члены «Лагербонда» копировала аналогичную процедуру «Брудербонда» старых дней. Когда был пропет последний куплет, Виссер откашлялся и заговорил почти шепотом:
— Поль Геррит Стрейдом, собратья буры, являющиеся членами «Лагербонда», после тщательного рассмотрения твоей кандидатуры приняли решение о том, что ты достоин вступить в наши ряды.
Он продолжил, следуя установленной процедуре посвящения, и начал перечислять кандидату цели и задачи «Лагербонда», согласие с которыми тот должен был каждый раз подтверждать. Стрейдом стоял, выпрямившись во весь рост, и громко говорил «да» каждый раз, когда требовалось. Обычно кандидаты до вступления в организацию имели слабое представление о том, кто именно в нее входил, но для Стрейдома — третьего по значимости человека в Национальном разведывательном агентстве — Виссер сделал исключение.
Почти окончательно севшим голосом Виссер подошел к кульминационному моменту церемонии:
— В присутствии твоих братьев, собравшихся здесь, чтобы быть свидетелями, я принимаю твою клятву верности и объявляю членом «Лагербонда». Будь стойким в минуты невзгод. Будь верным в любви к своему народу. Будь твердым в служении ему. Сердечные поздравления и добро пожаловать. — С этими словами он пожал ему руку, после чего из тени выступили остальные члены «Лагербонда» и сделали то же самое.
Зажгли еще свечи. К Виссеру подошел старый генерал, которому было не меньше восьмидесяти пяти лет.
— Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, Андрис. Я имею в виду операцию «Дроммедарис», — мрачно произнес он.
— Это разумное вложение средств, уверяю, — отозвался Виссер.
— Хм. Мне сказали, что «Таймс» обойдется в десять миллиардов рандов.
— По меньшей мере, — подтвердил Виссер.
— На десять миллиардов рандов можно купить кучу оружия, — заметил генерал.
— Нам нужна политическая власть, а не оружие, — возразил Виссер. — И могу заверить, что эти деньги ее нам купят.
Генерал недовольно хмыкнул и отошел. Среди членов «Лагербонда» с большим стажем далеко не все понимают, что к чему, с горечью подумал Виссер. Но возраст берет свое, и они постепенно умирают. У «Лагербонда» есть власть, и чтобы ее получить, пушки не понадобились. У «Лагербонда» есть деньги и знания. И добиться всего они смогли с помощью интриг, а не грубой силы. Операция «Дроммедарис» формирует общественное мнение за рубежом и в самой стране. Дэрк дю Туа и его отец сумели многократно увеличить те миллиарды, которые Нико Дидерихсу удалось тайно перечислить в самом начале. Часть денег шла на взятки. Если это не срабатывало, то Фредди Стенкамп, а теперь и Поль Стрейдом могли использовать обширные досье, имевшиеся на всех важных политиков и чиновников Южной Африки, как белых, так и черных, чтобы добиться от них нужного результата шантажом и вымогательством. У всех более или менее значимых фигур Южной Африки было прошлое, когда они совершали поступки, которых теперь стыдились. «Лагербонд» о них знал. А на случай, если все другие средства окажутся безрезультатными, у них имеется Антон ван Вюрен, седовласый профессор физики, который сейчас о чем-то серьезно беседует с Дэниелом Хавенгой, и солидные запасы оружейного урана, запрятанные в заброшенной шахте неподалеку от Кимберли.
Виссер довольно улыбнулся. Пока он руководит «Лагербондом», будущее африканерской нации под надежной защитой.
Увидев Кобуса Молмана, он нахмурился и подошел к бывшему полицейскому.
