каким образом здесь учитываются японские интересы?.. Их попросту нет! Вот почему, уважаемые господа, мы вынуждены с вами на практике проверить верность нашего общего идеологического братства и военного союза с Германией. И вот когда чаша армия решила, испытать военную готовность нашего потенциального противника в известных событиях на реке Халхин-Гол, рассчитывая тем самым на вступление Германии в войну против России, то этого не произошло, и мы остались, как говорят русские, «при своих интересах», Нельзя не оттенить здесь и такой исторический факт: когда под конец этой несчастной для нас операции, в начале августа тысяча девятьсот тридцать третьего года, в которой наша шестая армия истекала кровью, а первая армейская группа русских под общим командованием генерала Жукова в монгольских степях доколачивала ее остатки, большую часть армии взяв в плен, Германия как союзник даже не пошевелила пальцем, чтобы оказать помощь нам, хотя бы минимальную. Мало того, будучи полноправным нашим партнером по Антикоминтерновскому пакту, наш беспрецедентно коварный союзник заключает с Россией договор о ненападении сроком на десять лет. Присутствующих смею заверить, и особенно тех господ, кто тогда не имел касательства к этим вопросам, что военные круги, которые в то время я имел честь возглавлять, сделали из создавшегося прецедента необходимые выводы на будущее. Да, это факт: немцы сознательно оставили нас один на один с нашим грозным континентальным противником. И не прояви мы в то время достаточную выдержку и истинно государственную мудрость, неизвестно еще, чем бы все это кончилось. Господа! Теперь, как никогда ранее, наступил наиболее подходящий момент для подведения итогов. Из-за двуличной политики Германии мы вынуждены привести в действие все основные военные концепции — в полном соответствии с предначертаниями нашего божественного микадо. Изложенные здесь некоторые аспекты международной политики Японии, а также сложившиеся на неравноправной основе двухсторонние отношения с Германией дали нам моральное право, не оглядываясь на европейцев, проводить самостоятельную политику в Азии. Это значит, что мы и впредь в этих вопросах не будем учитывать ни мнения наших врагов, ни так называемых «друзей». Исходя из создавшегося положения, мы вынуждены были проигнорировать ряд параграфов и статей Антикоминтерновского и вытекающего из него Берлинского пакта, последний из которых был заключен накануне большой войны, а именно: двадцать седьмого сентября тысяча девятьсот сорокового года. В политике, как вам известно, он действовал определенное время и по отношению к нашим друзьям, и как открытый военный союз, который однозначно был направлен на борьбу с Коминтерном. Однако, несмотря на заключенные пакты, в ходе их реализации мы оказались на положении неравноправных партнеров. Европейские страны, в частности Германия, весь прошедший период проводила свою политику абсолютно без учета наших интересов, что привело по существу к известной форме сотрудничества всадника с лошадью, где роль лошади германские руководящие круги, естественно, отводили Японии. Со сложившимся положением, конечно, согласиться было нельзя. Поэтому, в целях исполнения на практике всем известных доктрин, мы направили свои устремления на Восточную и Юго-Восточную Азию и островные страны Южных морей, имея в виду при этом, что, если возникнут соответствующие предпосылки, мы можем открыть военную кампанию против России. Буквально на следующий день после начала войны между Германией и Россией министра иностранных дел господина Есукэ Мацуоку, ныне присутствующего здесь, посетил русский посол и предпринял попытку выяснить факт соблюдения Японией пакта о нейтралитете. По предыдущей согласованности с нами ему был дан ответ, носивший уклончивый и неопределенный характер. То есть, с одной стороны, министр высказался за соблюдение нейтралитета, а с другой — заявил о приверженности Японии Тройственному пакту, являющемуся краеугольным камнем японской внешней политики. В этом случае мы руководствовались следующей двойственной целью: заверить Германию, что остаемся ее союзниками, чтобы она как можно больше ввязла в войну с Россией, и в то же время дать понять русским, что Япония привержена заключенному нами с Россией пакту о нейтралитете. Мне, господа, до сих пор доставляет огорчение подчас неправильное истолкование моей речи от второго июля тысяча девятьсот сорок первого года, произнесенной на заседании высшего военно-политического органа Японии, принимавшего важнейшие решения по ведению войны, органа, которым являлась имперская конференция, участие в которой принимал его величество император Хирохито, а также военно-морской министр, начальники генеральных штабов армии и флота. Несмотря на, казалось бы, выгодную для нас международную и военную обстановку после вторжения Германии в Россию в тысяча девятьсот сорок первом году, Япония вовсе не собиралась нападать на Дальний Восток СССР, Однако, в качестве дополнительной меры, Высокое совещание рекомендовало начать дополнительную мобилизацию резервистов для поднятия численности Квантунской армии от четырехсот до шестисот тысяч человек, что потом было и сделано. Правда, в то время по настоянию министра иностранных дел господина Есукэ Мацуоки, осуществлявшего тогда внешнюю политику и выступавшего за немедленное развертывание военных действий против СССР, большинство присутствовавших приняло, как ни странно, эту сторону дилеммы и все-таки предложило произвести на всякий случай в районе дислокации Квантунской армии еще и концентрацию всех военных ресурсов, с целью якобы интенсивной подготовки нападения на Россию. Но, вопреки всем концепциям, успевшим сложиться в политической пирамиде противоречий того времени, мною была выбрана золотая середина. Для наших европейских союзников и печати я, как военный министр, сформулировал нашу позицию следующим образом: «Япония завоюет большой престиж, напав на СССР тогда, когда он вот-вот упадет к ногам, подобно спелой сливе». Эти слова необходимо было произнести в целях моральной поддержки нашего союзника Германии и некоторого устрашения России, как воюющей вместе с Англией страны, и ее будущего потенциального союзника — США. На самом же деле, если учитывать число и хорошую оснащенность техникой противостоящих нам русских армий, надо признать, что практически тогда, даже и при благоприятном стечении обстоятельств, мы смогли бы продвинуться в глубь вражеской территории не более чем на сто- сто пятьдесят километров. Господа! Как ни прискорбно, по, если трезво взглянуть на вещи, то надо было помнить нам еще и уроки Хасана и Халхин-Гола, которые дали возможность приобрести нам хотя и печальный, по крайне необходимый опыт от непосредственного соприкосновения с определенным противником. Более того, вступать в войну с Россией, имея за спиной такого потенциального врага, как США, было бы верхом безумия. Из-за недооценки противника допущенная в то время поспешность могла бы сослужить нам плохую службу. Даже и при неослабном давлении на нас союзника по Берлинскому пакту, и в основном из-за его секретных военных статей, вступить в войну с Россией мы не могли — потому что сам этот факт, вместе с событиями на тихоокеанском театре военных действий, привел бы наше правительство ко многим неразрешимым проблемам. Вступление тогда Японии в войну с Россией создало бы стратегическую обстановку, которая привела бы нашу страну попросту к катастрофе и вот по каким причинам, господа: достаточно прочно увязнув в континентальном Китае и собираясь вести войну со странами Южных морей, где в любом случае мы ничего бы не сумели приобрести, мы за счет внезапности заняли бы всего лишь некоторые участки русского Приморья, Дальнего Востока и Сахалина, но зато теперь, в настоящее время, мы вынуждены были бы отбиваться от наседавших на нас со всех сторон русских армий. От этой опрометчивости нас спасли молитвы и божественная мудрость императора Хирохито, неоднократно предупреждавшего министров сухопутных сил и военно-морского флота о близости континентальной территории противостоящего противника до нашей метрополии, разделенной всего-навсего далеко не безбрежной акваторией Японского моря. Так что сегодня, вместо символической сливы, падающей к нашим ногам, уместен был бы другой символ — образ цветущей сакуры, той самой сакуры, которая, оставаясь прекрасной в течение всего года, в конце концов приносит обилие абсолютно бесполезных, несъедобных плодов. Вот бы к чему мы пришли, господа, если бы не доверились зову предков, исходящему из священного храма Ямато — Ясукуни, посещаемого нами каждый раз, когда необходимо принять ответственнейшие решения, касающиеся судеб империи. И последнее, что в данном случае можно сказать о России. На войну с ней у нас, господа, к сожалению, не хватило бы сил. Не следует забывать о том, что на колоссальной континентальной территории Советского Приморья и Восточной Сибири мы столкнулись бы с враждебным (к тому же большевистски настроенным) населением, в то время как страны Южных морей в военном отношении были разобщены и очень слабы. К тому же Россия необычайно богата разнообразными сырьевыми и другими ресурсами, и если бы нам удалось ими завладеть, мы неизбежно столкнулись бы здесь со стратегическими интересами Англии и США. Гораздо опаснее для нас был тихоокеанский флот США и отдельные соединения кораблей Великобритании. Поэтому, при непосредственном участии его величества, мы на тайном совете решили скрытно собрать свои военно-морские силы и боевой парк самолетов, сосредоточив их к этому времени на авианосцах, чтобы одним ударом покончить с тихоокеанским флотом США, что и было с успехом