— Никогда бы не подумала, что вы такой трусишка, полковник. Пойдемте.
Они сели за стойку бара. Пэт подняла свой бокал.
— За сурового воина с сердцем из чистого золота.
— За того, кто погибнет следующим, — поднял свой бокал Хаксли.
Достав сигареты, он угостил Пэт и зажег спичку.
— Знаете, Пэт, наверное иногда они ненавидят меня. Да что там, я сам себя иногда ненавижу.
— Не говорите так, — серьезно ответила она. — Вы ведь всегда впереди, и они всегда видят вас рядом. Я понимаю, почему вы их так гоняете. Они должны быть готовы ко всему, иначе им очень трудно остаться в живых.
Хаксли задумчиво кивнул.
— Вы извините, что я разболтался. Я вообще-то не из разговорчивых.
— Понимаю, но ведь и полковникам хочется поделиться с кем-то своими заботами. Вы наверняка очень тоскуете по дому, ребята могут поговорить друг с другом, а вам не с кем. Остается держать это в себе и изображать железный характер.
Хаксли молча достал бумажник и, вынув оттуда фотографию жены, передал ее Пэт. Она внимательно разглядывала фотографию.
— Ваша жена очень красивая. Представляю, как вы скучаете по ней.
— Я знал, что вы поймете меня, Пэт. Можно, я кое-что скажу вам, только обещайте, что не обидитесь.
— Конечно, не обижусь.
— Когда я вошел в зал, то сразу заметил вас, хотя здесь много женщин. И мне сразу захотелось потанцевать и поговорить с вами. Может, это потому, что вы очень напоминаете мне мою жену.
Она слегка улыбнулась.
— Спасибо, полковник Хаксли.
Он взял ее за руку.
— Не волнуйтесь, Пэт. У вас все будет хорошо. Я больше чем уверен в этом. А теперь давайте вернемся за стол. Последний раз, когда я дрался со шведом, обошелся мне в пару сломанных ребер.
Пэт кивнула, но не двинулась с места.
— Вы думаете, он решится на семейную жизнь?
— Жизнь не баловала этого парня, Пэт, но когда такой полюбит, то это на всю катушку, до гроба. А он любит вас. Это известно, по-моему, всему батальону.
Пэт наклонилась к полковнику и что-то прошептала ему на ухо. Он удивленно поднял на нее глаза и широко улыбнулся.
— Вот это здорово! А он знает?
— Пока нет, я не хочу, чтобы ребенок чем-то связывал его.
— Это глупо, Пэт, он придет в полный восторг. Не надо скрывать такие новости от человека, который любит вас.
— Вы так думаете?
— Уверен. Скажу больше. Готов рискнуть бутылкой виски, что, судя по его торжественному виду, сегодня он сделает вам предложение.
Пэт оглянулась на Энди, и в глазах ее вдруг замелькали лукавые искорки.
— Знаете, полковник. Я, пожалуй, не приму ваше пари. У меня целый вечер точно такое же предчувствие.
Я ободряюще похлопал Энди по плечу, когда мы остановились у палатки капеллана Петерсона.
Энди обалдело уставился на листовку, прищепленную над входом. На ней была изображена шикарная голая красотка с надписью: «Нет, ты не можешь жениться, если только твоя избранница не похожа на эту. Капеллан Петерсон».
Должен сказать, что с браками у нас в Корпусе всегда было очень строго. Морпех, женившийся без разрешения, с позором изгонялся из Корпуса.
Я обнял Энди за плечи и подтолкнул в палатку.
Навстречу нам поднялся круглолицый человек с короткой стрижкой и обаятельной улыбкой.
— Здорово, Мак. Каким ветром тебя занесло в мою обитель? Шпионишь для отца Маккэйла?
— Ты похож на толстую северную лисицу, — нарочито мрачно буркнул я. — Короче говоря, полный песец.
— Русские морпехи говорят это совсем по другому поводу. Я двенадцать лет в морской пехоте, но иногда совершенно не понимаю, о чем говорят наши парни. А кого это ты привел?
— Это из моего отделения. Энди Хуканс.
— Садитесь, ребята. Хуканс, говоришь? Всегда рад встретить земляка. Ты ведь швед, Энди?
— Да, сэр.
— Я тоже. Дай пять. — Он пожал ему руку, и Энди начал успокаиваться.
Капеллан угостил нас сигаретами.
— Хуканс... — Петерсон покопался в бумагах на столе. — Что-то знакомое... где-то я... ага, вот!
— Сэр, эта девушка на плакате очень похожа на мою! — поспешно проговорил Энди, начавший опять нервничать.
Петерсон вытащил нужную бумагу и улыбнулся.
— Похоже, вы хорошо подготовились к визиту сюда. Даже начальство на меня натравили.
— Не понял, сэр, — растерянно выдохнул Энди.
Я тоже вопросительно смотрел на своего старого приятеля.
Все еще усмехаясь, он передал нам бумагу, которую держал в руках.
— Постскриптум разглашению не подлежит, — строго предупредил Петерсон.
— Есть, сэр, — радостно гаркнул сияющий Энди.
Глава 4
Последние недели Эрдэ зачастил на увольнительные в маленький городок Отаки. Он всегда был компанейским парнем и легко заводил друзей, а этот городок он просто покорил. Эрдэ Браун стал просто негласным мэром Отаки, и это признавали все жители города. Его знали все и каждый. Когда он шел по улице, все от мала до велика кричали ему: «Привет, Эрдэ!» А он, сплевывая табак, неторопливо отвечал: «Привет, брат!»
Хотя в Новой Зеландии тесно переплелись культуры белых и маори, последние тем не менее твердо чтили свои обычаи и традиции, особенно в маленьких городках, таких, как Отаки. Традиции ушедших поколений соблюдались неукоснительно, и маори по-прежнему делились на племена и повиновались своим вождям. Немногим белым удавалось увидеть воочию обряды коренных жителей Зеландии, зато Эрдэ был постоянным и желанным гостем на всех праздниках маори. Благосклонность местного вождя (выговорить его имя оказалось совершенно невозможно даже в трезвом виде, и поэтому Эрдэ окрестил его Кузеном Бенни) дошла до того, что Брауну разрешили привести нескольких друзей на очередной туземный праздник.
Несмотря на то, что Эрдэ пользовался большой популярностью в Отаки, я не очень-то охотно согласился на его приглашение. Пару дней назад кто-то из морпехов трахнул там местную девчонку-маори и при этом забыл спросить ее согласие, так что обстановка в городе была довольно накаленная. Но Эрдэ заверил нас, что все будет в порядке, поэтому я, Мэрион и Элкью приняли его приглашение. Ходкисс сгорал от нетерпения своими глазами увидеть церемонию празднества, чтобы использовать этот материал для очередного рассказа. Эрдэ предупредил его, что отказ от алкоголя на торжестве считается оскорблением, но
