литературу и газетные заголовки. Между тем скорее всего он предпочтет отбросить предвзятые представления, основанные на реальной истории с участием Люсьена Карра и Дэвида Каммерера, в какой бы версии она до него ни дошла, и дать возможность персонажам романа — Филипу Туриану и Рэмси Аллену — говорить самим за себя.
Для тех, кто вообще не в курсе: запутанные отношения между Люсьеном Карром IV и Дэвидом Имсом Каммерером начались еще в 1936 году в Сент-Луисе, штат Миссури, когда Люсьену шел двенадцатый год, а Дэйву уже исполнилось двадцать пять. Спустя восемь лет, пять штатов, четыре школы и два колледжа отношения этих людей становятся настолько напряженными и бурными, что, по свидетельству Уилла Деннисона, «когда они оказываются вместе, что-то происходит». Нарыв зрел и должен был рано или поздно прорваться.
Жарким летним утром в понедельник 14 августа 1944 года Люсьен и Дэйв оказались наедине в парке Риверсайд в Верхнем Вестсайде. Они напились, затеяли драку на лужайке, а потом Люсьен два раза ударил Дэйва в грудь своим бойскаутским ножиком. Обливаясь кровью, Дэйв потерял сознание. Люсьен решил, что он мертв, и сбросил тело в реку Гудзон, связав руки шнурками от ботинок и набив карманы камнями, чтобы не всплыло. Лишь через сутки убийца сдался властям, а спустя еще день труп выловили в районе Западной семьдесят девятой улицы.
Новость неделю не сходила с первых страниц нью-йоркских газет, но особенно она потрясла троих друзей, которых познакомил Люсьен, в то время первокурсник Колумбийского университета: восемнадцатилетнего Аллена Гинзберга из Патерсона, Нью-Джерси, который учился в одной группе с Карром, двадцатидвухлетнего Джека Керуака из Лоуэлла, штат Массачусетс, отчисленного из того же университета, и тридцатилетнего Уильяма Берроуза, выпускника Гарварда, ходившего в школу вместе с Каммерером в далеком 1920 году.
В наши дни любопытному читателю предлагается множество исследований, объясняющих длительные напряженные отношения Каммерера и Карра. В большинстве из них, однако, Дэвид предстает в виде жалкой карикатуры — одержимого стареющего педераста, который настойчиво преследует свою невинную жертву и не оставляет Люсьену другого выбора, кроме как «защитить свою честь» насильственным способом. На самом деле таковой и была линия защиты, избранная адвокатами Карра и рассчитанная на то, чтобы вызвать сочувствие у суда и публики — ведь дело слушалось в далеком 1944 году. Однако многие подробности ранней юности Люсьена Карра и его бисексуальные наклонности не упоминаются даже в самых полных и достоверных биографиях ключевых фигур бит-поколения. К примеру, на протяжении 1944 года Люсьен неоднократно вступал в сексуальные контакты с Гинзбергом, как, впрочем, и Каммерер — это стало ясно после публикации ранних дневников Гинзберга в 2006 году в «Книге мучений и уловок». Тем не менее Люсьен не имел таких контактов с Дэйвом — ни разу, согласно воспоминаниям Берроуза, хотя Каммерер постоянно общался с ним и наверняка рассказал бы старому другу, будь оно иначе.
Почти для всех, кто лично знал участников драмы, цензурирование задним числом сексуальной жизни Карра выглядело, учитывая обстоятельства, вполне простительным. В конце концов, от него не отвернулся даже лучший друг убитого. Уильям Берроуз первым выслушал признание Люсьена всего через несколько часов после роковой драки. Он сразу посоветовал юноше найти хорошего адвоката и сдаться властям, придерживаясь линии «защиты чести» в расчете на снисхождение суда. Берроуз не видел никакой пользы в том, чтобы Люсьен получил максимальный срок.
Отношение Джека, которому Карр поспешил рассказать обо всем после Берроуза, было более противоречивым. Каммереру он более чем симпатизировал. Бисексуальность Керуака была неясной и скрытой, однако несомненной, и домогательства Каммерера не вызывали у него брезгливости. Тем не менее, хотя они с Карром дружили менее полугода, привязанность к нему одержала верх.
Друзья провели день вместе, перекочевывая из бара в бар, заглядывая в картинные галереи, сидя в кино и посещая места, где происходили драматические события, приведшие к роковой развязке. Ближе к вечеру они почувствовали, что время, отпущенное им, подходит к концу, и неохотно расстались. Оба хорошо понимали: то, что произошло, изменит всю их жизнь.
Проведя большую часть дня 14 августа с Керуаком, Люсьен признался в содеянном своей матери, Мэрион Грац Карр, в ее квартире на Пятьдесят седьмой улице. Она вызвала своего поверенного, и Люсьен рассказал ему всю историю. На следующее утро поверенный отвел молодого человека к окружному прокурору Фрэнку Хогану, где Люсьен и сделал официальное признание. Ему предъявили обвинение в убийстве второй степени тяжести и заключили под стражу. Керуака задержали в квартире номер шестьдесят два, где он жил со своей девушкой Эди Паркер по адресу Западная сто восемнадцатая улица, 421. Он не имел возможности внести залог и был заключен под стражу как важный свидетель.
В четверг утром полиция постучала в дверь квартиры Берроуза в доме 69 по Бедфорд-стрит в Гринвич-Виллидж. Билл в это время находился на другом конце города в отеле Лексингтон, выполняя задание по делу о разводе для сыскного агентства Уильяма Шортена. Его задачей было засечь «эротические звуки» в соседнем номере, который сняла пара, бывшая объектом слежки, однако там никто так и не появился. Как только до Берроуза дошел слух, что его также хотят привлечь в качестве свидетеля, он связался со своими родителями в Сент-Луисе, и те немедленно заручились поддержкой опытного адвоката, который сопроводил их сына в офис окружного прокурора для дачи показаний, откуда Билла отпустили под залог.
Винсент Малоун и Кеннет Спенс, адвокаты Люсьена, подали заместителю прокурора Джейкобу Грумету заявление подзащитного о признании вины с ходатайством о снижении тяжести обвинения до непредумышленного убийства. Перед судом и прессой они обрисовали жуткую картину преследования опытным гомосексуалистом невинного мальчика, которую подкрепляли первые сообщения в новостях и тюремные снимки светловолосого юноши с детским взглядом и томиком Йейтса в руке. Адвокаты даже предположили, что физически более мощный Каммерер угрожал Люсьену, однако не делали попыток убедить суд, что совершенно здоровый девятнадцатилетний парень не мог защитить себя другим способом или просто-напросто убежать.
Карра приговорили к заключению с предельным сроком в десять лет в тюрьме Эльмиры, штат Нью- Йорк. Энн Чартер пишет в биографии Керуака, что друзья Карра надеялись на условный срок и пришли в ужас, узнав о приговоре. Однако Берроуз говорил Теду Моргану, что присутствовал в зале суда и выходил вместе с адвокатом Люсьена, который сказал: «Ему было бы очень вредно остаться безнаказанным». «Душой он был не на его стороне, — сделал вывод Берроуз, — он вовсе не хотел оправдания, морально осуждая молодого человека». Возможно, впрочем, что в этом адвокат был прав.
Еще в заключении Керуак женился на Эди Паркер, и ее родители внесли за него залог. Молодожены уехали домой в Гросс-Пойнт, штат Мичиган, где Керуак устроился на работу, чтобы отдать долг, однако уже через несколько недель, в начале октября, Джек вернулся в Нью-Йорк, где и начал развивать свой характерный «спонтанный» творческий стиль.
После убийства Каммерера Берроуз в течение недели ежедневно посещал своего тогдашнего психиатра Пола Федерна, а потом несколько недель провел в Сент-Луисе у родителей. В конце октября он спокойно вернулся в Нью-Йорк, сняв квартиру по адресу Риверсайд-драйв, 360. Вскоре криминальные знакомые научили его употреблять морфин, а к декабрю он разделил свое новое увлечение с Алленом и Джеком. Как известно, для Берроуза это стало началом болезненной зависимости, которая продолжалась с перерывами до конца жизни, пока в 1980 году он не перешел на метадоновую программу.
Аллен Гинзберг одним из первых попытался состричь литературные купоны с дела Карра-Каммерера: в конце 1944 года в его дневниках появляется множество заметок и набросков для книги, которая должна была называться «Песня крови». В настоящее время дневники опубликованы; в них содержится множество динамичных сцен с участием автора, Люсьена и всех, кто имел отношение к этой истории. Литературная реконструкция последней трагической встречи Каммерера и Карра очень подробна и, возможно, наиболее реалистична из всех имеющихся.
Однако в ноябре 1944 года Гинзберг пишет в дневнике: «Сегодня декан назвал мой роман непристойным». Заместитель декана Колумбийского университета Николас Макнайт вызвал Аллена для беседы после того как Харрисон Росс Стивз, заведующий кафедрой английского языка, доложил ему, над чем работает один из студентов. Опасаясь, что лишняя огласка бросит тень на университет, декан убедил Гинзберга прекратить сочинение.
