Корее, возможно, будет применено атомное оружие, городские власти заявили, что они начнут собирать рассказы очевидцев о гибели Хиросимы, переводить их на английский язык и распространять по всему миру в качестве предостережения.

По городу ползли зловещие слухи. Уже давно паникеры утверждали, будто «магистраль шириной в сто метров» — гвоздь плана восстановления Хиросимы — является не чем иным, как стартовой дорожкой для реактивных истребителей, а новая набережная, по которой собирались гулять жители Хиросимы, на самом деле станет «дорогой бегства» на тот случай, если город опять подвергнется атомной бомбардировке. Эти слухи питались тем, что и магистраль и набережная строились особенно быстро — на деле, впрочем, по совсем иным причинам. Народ гадал: знают ли «отцы города» о наступающей войне? И простое ли это совпадение, что как раз теперь мэр Хамаи отправился в заграничную поездку?

В этой накаленной, лихорадочной атмосфере, когда подавляющее большинство людей уже не надеялись избегнуть неотвратимой войны и рисовали себе картины нового разрушения Хиросимы, Кадзуо М. наметил план собственной «военной кампании», направленной против ненавистного ему общества.

«Я хочу стать истинным злодеем, настоящим преступником. В этом выразится мой бунт против людей» — так дословно сформулировал Кадзуо свою цель, отдав сам себе приказ «действовать». И притом в письменном виде!

Конкретный «противник» был вскоре найден. В квартале Инаромати жил некий Ямадзи — спекулянт и ростовщик, снискавший всеобщую ненависть своей алчностью и жестокостью. Когда Ямадзи говорили, что он продает втридорога, этот кровосос приходил в ярость.

— Жаль, госпожа, что у вас так мало денег. Но меня это не касается. Раз вы считаете, что цена вам не подходит, можете уходить!

Случалось, что покупательница с тяжелым сердцем все же решалась заплатить требуемую сумму. Тогда Ямадзи начинал ее мучить.

— Нет, я не хочу вас грабить, — говорил он, — не желаю брать грех на совесть. Купите сгущенное молоко у кого-нибудь другого. У меня вы его, во всяком случае, не получите. Я не могу этого допустить.

При этом Ямадзи прекрасно знал, что ни у кого другого на складах нет банок со сгущенным молоком. Только он один нелегально получал этот товар от своего брата, работавшего у американцев.

Избрав Ямадзи своей жертвой, Кадзуо мог с полным правом сказать себе, что он действует отнюдь не из чистого корыстолюбия: ведь он устраняет опасного «вредителя», который к тому же еще обделывает разные темные делишки с презренными иностранными солдатами. И еще одно обстоятельство благоприятствовало Кадзуо М. Такэмото, тот самый посредник, которого он уже привлек к предыдущей неудачной операции с валютой, был школьным товарищем Ямадзи и потому пользовался у ростовщика полным доверием.

План Кадзуо состоял в том, чтобы подослать Такэ-мото к Ямадзи и предложить ему купить двести долларов. А когда спекулянт появится с соответствующей суммой в японской валюте, Кадзуо попросту нападет на него сзади и, отобрав деньги, бросится бежать. Кад-зуо не был знаком со своей жертвой, никто никогда не видел их вместе, поэтому подозрение падет не на него, а на Такэмото, уже трижды судившегося за ограбление. («Второй «вредитель» также будет устранен», — мысленно торжествовал юноша.) А он, Кадзуо, в это время совершенно спокойно будет обдумывать новый удар, который затем нанесет.

Однако все эти расчеты сразу же провалились. Ямад-зи передал через Такэмото, что он не заинтересован в «мелких операциях». В данный момент ему требуется по меньшей мере пятьсот долларов, и он готов заплатить за них от 170 тысяч до 200 тысяч иен — в зависимости от курса доллара на «черной бирже» в тот день, когда будет совершена сделка.

Двести тысяч… У Кадзуо прямо-таки закружилась голова, когда Такэмото назвал эту цифру. В один день он может получить целое состояние, пусть не очень большое. Однако уже тогда у Кадзуо зародилось множество сомнений. Поскольку сумма, названная Ямадзи, была намного больше той, на какую рассчитывал Кадзуо, дело осложнялось. Совершенно очевидно, что Ямадзи явится заключать сделку не один. Наверняка он приведет с собой какого-нибудь «телохранителя», возможно, даже нескольких. «Как же я справлюсь сразу со многими людьми?» — размышлял Кадзуо.

Долгие дни этот девятнадцатилетний юноша напряженно обдумывал, как бы ему заманить в ловушку Ямадзи и его свиту. Однажды Кадзуо натолкнулся в газете на сообщение о сенсационном процессе об ограблении банка Тэйкоку, который вот уже несколько месяцев проходил в Токио и вскоре должен был закончиться. В конце января 1948 года художник Хирасава, переодетый чиновником здравоохранения, явился в конце рабочего дня в филиал банкирского дома Тэйкоку и заявил директору, что весь персонал банка — сам директор и его пятнадцать сотрудников — должен для профилактики немедленно принять соответствующее лекарство. Лекарство он принес с собой, и оно, разумеется, будет выдано бесплатно. Шестнадцать человек, ни слова не говоря, подчинились предписанию мнимого чиновника: во времена, когда повсюду свирепствовали эпидемии, оно прозвучало весьма убедительно. После того как служащие банка выпили едкую на вкус жидкость, они тут же упали, потеряв сознание. Таким образом, грабитель мог спокойно приступить к своей настоящей «работе».

Кадзуо решил, что цианистый калий, фигурировавший на процессе Хиросава, является и для него наилучшим средством. Яд он мог достать относительно легко. Близкий друг семьи М., некий Фунабаси, упомянул как-то в разговоре, что ему для его работы (Фунабаси занимался позолотой рам и лакированных чаш) требуется цианистый калий. Намекая на известный процесс, он, между прочим, в шутку сказал, что этого яда у него столько, что он мог бы отравить всех банковских служащих в провинции Хиросима.

Кадзуо явился в мастерскую своего знакомого, когда там находились два клиента. Хозяин пространно разъяснял им, как пользоваться вентилятором, за которым они пришли, ибо господин Фунабаси занимался попутно и ремонтом вентиляторов. Кадзуо изо всех сил старался держаться спокойно, но ожидание быстро вывело его из равновесия. Когда он попросил Фунабаси, чтобы тот продал ему немного «кристалликов для позолоты», вид у него был настолько взволнованный, что мастер на мгновение насторожился и предостерег юношу:

— Если ты примешь хотя бы самую маленькую щепотку этого снадобья, — пальцем он показал, сколько именно, — то тебя через минуту не станет.

Возможно, что Фунабаси слышал о попытке Кадзуо покончить жизнь самоубийством и боялся, как бы юноша не повторил ее снова.

Теперь Кадзуо оставалось только договориться с Ямадзи о месте встречи. Под открытым небом такая крупная сделка, разумеется, не могла быть совершена; кафе также отпадали. Кадзуо тщетно пытался разы-скать подходящее помещение, но ему ничего не приходи-ло в голову. Тогда он поступил совершенно непостижимо: попросил Такэмото пригласить Ямадзи к нему в дом.

— Но не к Наката, а в Дэмбара-тё, то есть в дом к моим родителям.

В тот же день Кадзуо покинул свою любовницу и переехал к семье. Весьма возможно, что юноша не хотел впутывать в свои дела госпожу Наката. Возможно также, что ему доставляло известное злорадное удовольствие сделать дом своего строгого отца ареной преступления.

«Первая годовщина города мира»… «Охотники за электропроводами, перерезая линию высокого напряжения, погибли на месте»… «Запрещение газеты «Акахата»[27] и еще двухсот двадцати девяти периодических изданий»… «Вода на исходе!»… «Трамвайная компания в Хиросиме увольняет 131 служащего. Ожидается волна протестов»… «Мэр Хамаи вручает «Атомный крест» на съезде организации «Моральное разоружение» в Ко (Швейцария)»… «В Киото сгорел золотой храм. Поджог?»… «Открылся новый зоопарк»… «Распространители антиамериканских листовок приговорены к шести годам трудовых лагерей»… «Трумэн требует 2 миллиарда долларов для создания новой атомной бомбы»… «Кэнъити Ямамото (девятнадцати лет) заколол Хисао Дана (сорока двух лет) ножом».

Кадзуо просматривал один за другим старые номера «Тюгоку симбун», но время, казалось, не двигалось, Уже ровно одиннадцать. Собственно говоря, Ямадзи давно должен был прийти. Кадзуо начал читать печатавшийся в газете роман «Ядовитая трава большого города» — 147-е продолжение. Автор этого романа, Тайдзиро Тамура, создал себе имя книгой под названием «Дорога плоти» и тем самым положил начало пикантной «литературе плоти» в послевоенной Японии.

Одиннадцать часов пятнадцать минут… Остались только объявления. В кино «Кокусай» идет фильм