— Там людей мочат!

Бажаев сразу не понял, о чем идет речь, добавил оборотов турбине, чтобы иметь возможность быстро взлететь. Если мочат, то почему не мочат по кабине, ведь любой дурак понимает, забей вертолет, и десант останется на земле, он уже никуда не уйдет.

— Приготовиться к взлету! Огонь на прикрытие!

— Наши хачей мочат! — заорал второй пилот.

— Чего?!

— Хачей всех завалили! Которых на борт должны были принять!

— Чего?! — Бажаев так ничего и не понял.

— Узбеков перебили, говорю!

Что за…

— Прими управление!

— Принял!

Сняв массивный пилотский шлем, полковник Бажаев подхватил автомат, который у него был не в НЗ, а под рукой в самодельных креплениях, рванулся к выходу из пилотской кабины.

В десантном отсеке горело освещение, одни из альфовцев разгружали ящики с оружием, другие затаскивали в салон мертвые, окровавленные тела, кто тащил за руки, кто за ноги — и бросали их на те места, которые освобождались от ящиков с оружием. Семенова в салоне не было.

Семенов вместе с другими офицерами был уже у машин, выставив на капот одной из них раскрытый дипломат системы спутниковой связи, он разговаривал с кем-то. Не обращая на это внимания, Бажаев рванул его за плечо.

— Какого хрена?!

Симонов отпихнулся — и тут вертолетчика кто-то схватил сзади, плотно схватил, не вырвешься…

Бывший майор Синявин закончил разговор словами «так точно, товарищ генерал-лейтенант!», положил трубку.

— У нас есть «добро»! Фаза два, пятнадцать минут!

Офицеры, стоящие рядом, козырнули, кто-то побежал обратно к вертолету, к выгружаемому снаряжению, кто-то занялся машинами.

— Отпустите его!

Руки, державшие полковника сзади, исчезли.

— Что ты творишь?!

Синявин, он же Симонов, он же бог знает кто еще, улыбнулся, достал из кармана опечатанный пакет и протянул его полковнику Бажаеву.

— Приказ для тебя. Совсекретный. Цитирую — перебазироваться на аэродром Кант, ожидать там дальнейших распоряжений! Сейчас тебе всех двухсотых закидаем, и полетишь!

— Какого хрена мы это сделали? — уже спокойнее спросил Бажаев.

— А ты не въехал?! Этот старый п…р страну просрал, если не вмешаться, тут душарня будет, рассадник настоящий! С нами гаденыш за газ свой торговался, подставлял! За то и получил! А «Газпром» отсюда газ качает и много еще чего. Сейчас мы выдвигаемся к аэропорту, берем его, и примерно через два часа начинается высадка девяносто восьмой дивизии ВДВ! Мы, б…, не Е-эс и тут — не Ливия, на… Можешь дырку сверлить для ордена — заслужил!

Бажаев повернулся, глянул назад — двухсотых грузить уже заканчивали. Бойцы спецназа ФСБ разбирали тяжелое вооружение из ящиков. Все правильно. То-то он не догадался — сорок человек из подразделения особого назначения, вооруженных до зубов! Со снайперскими винтовками — на хрен они нужны, тем более такие, на два-три километра бьющие, если стоит задача всего-то спасти группу людей. Сейчас эти же машины заведут, они бронированные — и рванут к аэропорту. Зачистят и его и будут держать час, вместе с вертолетами это проще простого сделать. А потом начнется переброска десантной дивизии.

А все дело ведь не в национальных интересах — хрен на них забили в Кремле! Все дело в «Газпроме» и в Бабле. Да-да, именно так, с большой буквы — Бабле. Может, это и не «Альфа» вообще, а спецназ «Газпрома» какой — вон какие холеные да оснащенные.

Забыли, ох как быстро забыли семьдесят девятый год. Сделанная подлость — подлостью и оборачивается…

— А тебе сколько бабла за это отвалят?

— Чего?! — крикнул в ответ Симонов.

— Того! С…й ты стал, Володя! С…й!

— Хорош! Ты что, этих пожалел?! Мразь мразью, все до одного заслужили! Иди, тебе еще обратно лететь, в голову не бери!

— Да пошел ты! — Бажаев повернулся и направился к вертолету. Он думал, что мерзее себя чувствовать, чем он чувствовал себя перед вылетом, невозможно. Оказалось — нет, можно. Дело даже не в этих… может, они и впрямь заслужили, даже наверняка заслужили. Не сунься они сюда, тайно и подло бросив защитников города, — были бы до сих пор живы. Но и они… знаете, в армии должно быть кое-что, без чего она не армия, а просто сборище вооруженных людей, наемников. Должна быть офицерская честь. Если ее нет, если армией руководят сотрудники «органов», повсеместно применяя и распространяя свои грязные, воняющие за километр методы — добра не жди. Такая армия великолепно подходит для тайных, грязных, кровавых дел, она безотказна, как вокзальная шлюха, ее можно бросить убивать собственный народ, она пойдет и сделает это. Возможно, эта армия в мирное или относительно мирное время лучше, чем та, в которой офицеры держатся за дурацкое понятие «честь» и отказываются совершать подобные «подвиги».

Вот только когда припрет, по-настоящему припрет, когда пойдет не на жизнь, а на смерть — вот тогда при такой армии — можно считать, что армии у тебя нет вообще!