— Они все ещё там, с развевающимися знаменами. Похоже, что восстание в Азербайджане провалилось. — Роузмонт обратил внимание на подавленное состояние англичанина. — Что тебя гложет, Роберт?

— Иногда мне совсем не нравится быть полицейским, вот и все. — Армстронг вынул сигарету и закурил.

— Я думал, ты бросил курить.

— Я и бросил. Послушай, Стэнли, дружище, лучше предупредить тебя. Ты как в той поговорке: несешься вниз по горной речке без весла. Кросс так взбешен, что хоть в психушку отправляй.

— Ну, что там ещё стряслось? Многие и так считают его ненормальным. Господи, начнем с того, что наводку насчет папок АМГ дал вам Эд Лэнган. Мы же союзники, черт побери!

— Верно, — мрачно подтвердил Армстронг, — но это не значит, что ты можешь проводить никем не дозволенный налет на совершенно чистую квартиру, которая принадлежит абсолютно чистой телефонной компании!

— Кто — я? — Роузмонт сделал обиженный вид. — На какую ещё квартиру?

— В Синклер-тауэрс, квартира тридцать два. Ты со своими гориллами явился туда среди ночи и вышиб дверь. Можно спросить, с какой целью?

— Откуда мне знать?

Роузмонт понимал, что должен блефовать до конца, но никак не мог успокоиться из-за того, что скрывавшимся в проклятой квартире удалось бежать, их даже не видели в лицо. Он был в бешенстве из-за утечки с авианосца, из-за того, что нельзя допросить Меткина, из-за всей этой неразберихи с «Севрином» и вероломства Кросса, это и заставило его отдать приказ о налете. Один из его китайских информаторов прослышал, что, хотя квартира пустует, её иногда используют агенты врагов-коммунистов — неизвестно, какого пола, — и что очередная встреча состоится сегодня. Конночи, который возглавлял налет, — а он парень толковый — вроде видел, как двое мужчин выскользнули через запасной выход, но сказать наверняка не мог. Всё, конечно, старательно обыскали, но парочка бесследно сгинула, а в квартире не нашли ничего, что могло бы подтвердить или опровергнуть утверждение агента, кроме двух полупустых рюмок. Рюмки прихватили с собой и проверили на отпечатки пальцев. На одной не обнаружилось ничего, зато на другой отпечатков было полно.

— Я никогда не был в тридцать второй квартире в Синклер-тауэрс, побойся Бога!

— Ты, может, и не был, но твои «кистоунские копы»[303] были. Несколько жильцов подтвердили, что вверх и вниз по лестнице носились четверо верзил европейского обличия. Все с толстыми задницами и заплывшими жиром мозгами, — добавил Армстронг ещё более мрачно. — Должно быть, твои.

— Не мои. Нет, сэр.

— О да, твои, и эта ошибочка тебе ещё аукнется. Кросс уже послал две довольно гадкие телеграммы в Лондон. Вся печаль в том, что вам ничего заполучить не удалось, а мы из-за ваших постоянных провалов имеем очередной разнос!

Роузмонт вздохнул.

— Ну чего ты пристал? У меня вот есть кое-что для тебя. — И он рассказал Армстронгу о беседе с Кейси про Банастасио. — Мы, конечно, в курсе его связей с «Пар-Кон», но я не знал, что он приезжает сегодня. Что думаешь?

Армстронг уже видел пометку о приезде Банастасио в ежедневнике Фотографа Энга.

— Интересно, — уклончиво произнес он. — Я расскажу об этом Старику. Но ты лучше приготовь для него хорошее объяснение насчет Синклер-тауэрс и смотри не сболтни, что я тебя предупредил. — Его переполняла усталость. В шесть тридцать сегодня утром он первый раз по-настоящему приступил к расследованию дела Брайана Квока.

Все было разыграно как по нотам: пока Брайан Квок ещё находился под воздействием наркотиков, его переместили из чистой белой камеры в грязный сырой подвал и положили, совершенно раздетого, на вонючий тонкий матрац посреди заплесневелого пола. Потом, через десять минут после того, как ещё один наркотик внезапно привел его в чувство и он вернулся к реальности, ощущая боль во всем теле, с пересохшим ртом, включили яркий свет, и рывком открывший дверь Армстронг принялся отчитывать охранника Эс-ай.

— Боже, что вы творите с суперинтендентом Квоком? Вы что, с ума сошли? Как вы смеете так обращаться с ним!

— Это приказ суперинтендента Кросса, сэр. Этот клиент…

— Должно быть, это ошибка! Плевал я на Кросса! — Он вышвырнул охранника вон и обратил все доброе расположение на Брайана: — Привет, дружище! Хочешь сигарету?

— О боже. Спасибо… спасибо. — Брайан Квок, держа сигарету дрожащими пальцами, глубоко затянулся. — Роберт, что… что происходит, черт возьми?

— Понятия не имею. Только что узнал, поэтому я и здесь. Мне сказали, что ты взял отпуск на несколько дней. Кросс совсем спятил. Утверждает, что ты — шпион коммунистов.

— Я?! Господи боже мой… какое сегодня число?

— Тридцатое, пятница, — тут же ответил Армстронг. Он ждал этого вопроса и добавил лишних семь дней.

— А кто выиграл пятый заезд?

— Баттерскотч Лэсс. — Этот вопрос застиг его врасплох. Он был поражен тем, насколько ясно по- прежнему мыслит Брайан Квок, и совсем не уверен, что секундная заминка не позволила тому раскусить ложь. — А что?

— Просто спросил… просто… Слушай, Роберт, это ошибка. Ты должен помочь мне. Разве ты не…

По условному сигналу в камеру ворвался Кросс и обрушился на Квока, как гнев Господень:

— Слушай ты, грязный шпион, мне нужны имена и адреса всех твоих контактов. Прямо сейчас. Кто твой хозяин?

Брайан Квок, пошатываясь, встал.

— Сэр, это все ошибка. Нет никакого хозяина, и я никакой не шпион…

Кросс неожиданно сунул ему в лицо те самые увеличенные снимки.

— Тогда объясни, кто стоит на этой фотографии в Нинтоке перед аптекой твоей семьи с твоей матерью У Фанлин! Скажешь, не ты? Твое настоящее имя — У Чутой, ты второй сын У Тинтопа и У Фанлин…

Оба заметили, как на лице Брайана Квока проступил шок, но замешательство длилось лишь мгновение.

— Ложь, — пробормотал он, — ложь. Я — Брайан Каршунь Квок, и я…

— Лжец, — заорал Кросс. — У нас свидетели! У нас улики! Тебя опознала твоя ганьсунь А Там!

От изумления у Брайана Квока снова перехватило дыхание, но ему почти блестяще удалось скрыть это.

— Я… у меня нет никакой ганьсунь по имени А Там. У меня…

— Ты проведешь остаток дней в этой камере, если не расскажешь нам всего. Встретимся через неделю. Лучше говори правду, или я прикажу заковать тебя в цепи! Роберт! — Кросс резко повернулся к Армстронгу: — Вам запрещается приходить сюда без разрешения! — И он широкими шагами вышел из камеры.

В наступившей тишине Армстронг вспомнил, как к горлу подступила тошнота, когда он угадал написанную на лице друга правду. Он был слишком опытный наблюдатель, чтобы ошибиться.

— Господи, Брайан, — проговорил он, продолжая игру и ненавидя себя за лицемерие. — Что на тебя могло найти, чтобы ты пошёл на это?

— На что? — с вызовом сказал Брайан Квок. — У тебя не получится надуть меня, Роберт… Не может быть, чтобы прошло семь дней. Я невиновен.

— А фотографии?

— Подделка… Это подделка, изготовленная Кроссом. — Опершись на руку, Брайан Квок с отчаянным огнем в глазах хрипло прошептал: — Я говорил тебе, настоящий агент — Кросс. Он — агент, Роберт… Он — гомосек… Он пытается подставить меня…