— Которая?
— Вон та.
— А разве это не… Как бишь её?.. Звезда ТВ?
— А разве это не Пань Слабая на Передок, звезда ВБ — венерических болезней?
Он сделал вид, что смеется вместе с женой, а на самом деле ему хотелось рвать на себе волосы. Тот факт, что его нынешняя любовница пришла с кем-то другим, будет отмечен в Гонконге всеми. Все сочтут это верным признаком того, что «Хо-Пак» идет ко дну. Что ж, скажут люди, она поступила мудро, оставив тонущую джонку ради безопасного убежища. А хуже всего то, что Венера Пань пришла с его дядей, Четырехпалым У. Это сигнал: все богатство У изъято из «Хо-Пак», и, скорее всего, Ландо Мата и золотой синдикат последовали примеру Четырехпалого. Все цивилизованные люди, от которых что-то зависит, уверены: теперь, когда умер Контрабандист Mo, главным по контрабанде стал У. Горе, горе, горе! Беда никогда не приходит одна.
— А? — устало переспросил он. — Что ты сказала?
— Я спросила, выйдет ли Тайбань от нашего имени на «Викторию»?
Он перешел на кантонский, потому что рядом были европейцы:
— К сожалению, этот сын шлюхи сам влип. Нет, он нам не поможет. Мы в большой беде, хоть и не виноваты. День был ужасный, если не считать одного: у нас сегодня хорошая прибыль. Я продал все акции Благородного Дома.
— Замечательно. По какой цене?
— Мы заработали по два доллара семьдесят центов на каждой акции. Прибыль уже переведена в золото, в Цюрихе. Я кладу её на наш общий счет, — осторожно добавил он, кривя душой. Все это время он старался придумать, как выставить жену из зала, чтобы подойти к Четырехпалому У и Венере Пань и сделать вид, будто ничего страшного не случилось.
— Хорошо. Очень хорошо. Это лучше. — Май-лин играла с огромной аквамариновой подвеской. Мошонка Ричарда Квана вдруг похолодела. Подвеска была та самая, что он обещал Венере Пань. О горе, горе, горе…
— Ты как себя чувствуешь? — спросила Май-лин.
— Я… э-э… я, должно быть, съел несвежую рыбу. Думаю, мне нужно в туалет.
— Тогда лучше иди сейчас. Похоже, скоро уже будем садиться за стол. У Шити всегда все так поздно! — Она заметила, что муж нервно косится на Венеру Пань и Дядюшку У, и её взгляд снова стал злобным. — Эта шлюха на самом деле весьма обворожительна. Я послежу за ней, пока ты ходишь.
— А почему бы нам не пойти вместе?
Он взял жену за руку и повел вниз по лестнице к двери, которая вела к туалетам, то и дело здороваясь с приятелями и стараясь излучать уверенность. Запустив Май-лин в туалет, он устремился назад и подошел к Зеппелину Дуну, который крутился возле У. Поболтал с ним немного, потом сделал вид, что только теперь заметил Четырехпалого.
— О, привет, Досточтимый Дядюшка! — широко улыбаясь, пропел Кван. — Спасибо, что привел её сюда. Привет, малышка масляный роток.
— Что? — подозрительно глянул на него старик. — Я привел её для себя, а не для тебя.
— Да, и не называй меня «масляный роток», — прошипела Венера Пань, нарочно взяв старика за руку, отчего Ричард Кван чуть не изошел кровью. — Я сегодня вечером поговорила с моей парикмахершей! Моя норка на плечах у твоей ведьмы! И не моя ли это аквамариновая подвеска сейчас на ней? Подумать только, я сегодня чуть не покончила с собой, потому что думала, будто не угодила своему Досточтимому Батюшке… А это все была ложь, ложь и ложь. Ох, мне снова хочется покончить с собой.
— Э, не надо пока этого делать, сладкоречивая малышка, — забеспокоился Четырехпалый У. Он уже заключил сделку, цена которой превысила предложение Улыбчивого Цзина. — Убирайся прочь, Племянник! У неё от тебя будет несварение желудка. Она не сможет работать!
Ричард Кван вымученно улыбнулся, пробормотал несколько вежливых фраз и отошел, еле держась на ногах. Когда он направлялся на лестницу — ждать жену, кто-то пошутил:
— Вижу, одна кобылка ушла из паддока на унавоженную травку!
— Глупость какая! — тут же отреагировал Ричард Кван. — Конечно, я попросил старого дуралея пойти с ней — из-за жены. С какой ещё стати малышке быть с ним? Разве у этого старого дурака хозяйство как у молодого бычка? Или даже как у бантамского петуха? Нет. Айийя, разве может даже Венера Пань со всеми её приемами, которым малышку научил я, поднять «стержень» без сердечника?! Конечно, он, чтобы не потерять достоинства, строит из себя жеребца, хейя? Бедняжка просто хотела увидеться со своим Старым Батюшкой, ну и чтобы на неё посмотрели!
— И-и-и, ловко придумано, Банкир Кван! — отозвался его собеседник. Потом отвернулся, чтобы передать услышанное соседу, который язвительно заметил:
— Ха, можно съесть и ведро дерьма, если тебе скажут, что это тушеная говядина под соусом из черных бобов! Разве ты не знаешь, что за «стеблем» Четырехпалого У ухаживают с помощью самых дорогих бальзамов, мазей и притираний из женьшеня, какие только можно купить? Сам подумай: в прошлом месяце его Шестая Наложница родила сына! И-и-и, о нем не переживай. Прежде чем он выбьется из сил сегодня ночью, Венеру Пань ждет такая взбучка, что её «золотая ложбинка» будет молить о пощаде на восьми диалектах…
— На ужин остаешься, тайбань? — спросил Данросса перехвативший его Брайан Квок. — Кто знает, когда его подадут, если подадут вообще.
— Да. А что?
— Извини, но мне нужно возвращаться на работу. Тебя проводит кто-нибудь другой.
— Ради бога, Брайан, ты не утрируешь? — так же негромко сказал Данросс.
— Не думаю, — продолжал вполголоса Брайан Квок. — Я только что звонил Кроссу — узнать насчет тех двоих, что болтались рядом с твоим домом. Как только наши ребята прибыли, эти двое удрали.
— Может, это были просто бандиты, которые не ищут встреч с полицией?
Брайан Квок покачал головой.
— Кросс снова просил тебя отдать нам бумаги АМГ прямо сейчас.
— В пятницу.
— Он просил передать, что в порту стоит советское разведывательное судно. Одно убийство уже произошло: зарезали русского шпиона.
— А я-то тут при чем? — удивился Данросс.
— Это у тебя надо спросить. Ты знаешь, что в этих докладах. Должно быть, что-то серьезное, иначе ты не проявил бы такой несговорчивости — или осторожности. Кросс сказал… Да ну его! Иэн, послушай, мы старые друзья. Я действительно очень встревожен. — Брайан Квок перешел на кантонский: — Даже мудрец может свалиться в колючки — ядовитые колючки.
— Через два дня приезжает полицейский мандарин. Два дня — это не так много.
— Верно. Но за два дня шпион может нанести нам немало вреда. Зачем искушать богов? Это моя просьба.
— Нет. Извини.
Выражение лица Брайана Квока стало жестче. Он сказал по-английски:
— Наши американские друзья обратились к нам с просьбой взять тебя под стражу, чтобы защитить.
— Какая чепуха!
— Не такая это чепуха, Иэн. Все прекрасно знают, что у тебя фотографическая память. Чем быстрее ты передашь чертовы бумаги, тем лучше. Даже после этого тебе следует быть осмотрительнее. Почему бы не сказать мне, где они хранятся, а мы уже обо всем позаботимся?
Данросс смерил его таким же суровым взглядом.
— Обо всем уже позаботились, Брайан. Все остается, как запланировано.
Высокий китаец вздохнул, потом пожал плечами:
— Очень хорошо. После не говори, что тебя не предупреждали. Гэваллан и Жак тоже остаются?
— Нет, не думаю. Я попросил их лишь обозначиться. А что?
