— «Струанз» за один день упали на три с половиной пункта, старина. Много кто в это верит, — вклинился в разговор ещё один брокер. — Я свои акции «Струанз» продал сегодня утром. Ричард-то выдержит этот наплыв?

— Это в руках… — Джозеф Стерн хотел сказать «Божиих», но промолчал, зная, что будущее Ричарда Квана в руках его вкладчиков и они уже приняли решение. — Джосс, — грустно промолвил он.

— Да. Слава богу, мы получаем свои комиссионные в любом случае, будь то голод или пир. Весьма неплохо, да?

— Неплохо, — эхом отозвался Стерн.

В душе же он терпеть не мог этот аристократический английский выговор, чопорный и самодовольный, присущий выпускникам привилегированных британских частных школ, где ему, еврею, учиться было не суждено. Он увидел, что Форсайт положил трубку и взглянул на табло. Стерн снова постучал по своему предложению. Форсайт знаком подозвал его. Он прошел через толпу, все глаза были устремлены на него.

— Покупаешь? — спросил он.

— Все в свое время, Джозеф, старина! — Потом Форсайт вполголоса добавил: — Между нами, не мог бы ты скинуть Квиллана с нашей шеи? У меня есть основания считать, что он в сговоре с этим болваном Сазерби.

— Это публичное обвинение?

— О, да будет тебе, ради Христа, это личное мнение! Ты разве не читал колонку Хэпли? Что тайбани и крупный банк распространяют слухи? Ты же знаешь, что Ричард платежеспособен. Он так же устойчив, как… как Ротшильды! Ты же знаешь, у Ричарда больше миллиарда в рез…

— Я видел крах двадцать девятого года[176], старина. В резерве тогда были триллионы, но, несмотря на это, все разорились. Все дело в наличности, кредите и ликвидности. И доверии. Ты покупаешь, что мы предлагаем, да или нет?

— Возможно.

— Как долго ты сможешь продолжать в том же духе?

Форсайт взглянул на него.

— Целый век. Я лишь биржевой брокер. Только выполняю, что мне приказывают. Продаю или покупаю. И зарабатываю четверть процента.

— Если клиент платит.

— Ему приходится это делать. Ведь его акции у нас, а? Есть же правила. Но пока я думаю над этим, иди-ка ты к черту в ад!

— Я британец, — засмеялся Стерн. — Я пойду на небо, ты же знаешь. — Обеспокоенный, он вернулся к своему столу. — Думаю, до закрытия торгов он купит.

Было без пятнадцати три.

— Прекрасно, — одобрил Горнт. — Теперь я хо… — Он осекся.

Оба обернулись, потому что зал охватило волнение. На другой стороне к столу Алана Холдбрука — собственного брокера компании «Струанз» — шёл Данросс, а с ним Кейси и Линк Бартлетт.

— Я думал, он уехал на сегодня, — презрительно усмехнулся Горнт.

— Тайбань никогда не бежит от трудностей. Это не в его натуре. — Стерн задумчиво наблюдал за Данроссом и американцами. — Отношения у них, похоже, дружеские. Возможно, все эти слухи неверны и Иэн заключит сделку с «Пар-Кон» и произведет платежи.

— Он не сможет. Эта сделка не состоится, — сказал Горнт. — Бартлетт не дурак. Для него было бы сумасшествием поставить на империю, которая готова вот-вот развалиться.

— Ещё несколько часов назад я не знал, что у «Струанз» есть задолженность перед «Орлин банк». И что через неделю или вроде того наступает срок выплат «Тода». И что «Вик» не собирается поддерживать Благородный Дом. Просто ерунда какая-то… Я звонил Хэвегиллу, и он подтвердил мне, что так оно и есть.

— А больше он ничего не говорил?

— Странное дело, — задумался Стерн. — Все эти новости выплыли именно сегодня.

— Очень странное. Продайте двести тысяч акций «Струанз».

У Стерна глаза полезли на лоб, он ущипнул свои густые брови.

— Мистер Горнт, вы не считаете, что…

— Нет. Пожалуйста, делайте, как я прошу.

— Я полагаю, что сейчас вы не правы. Тайбань слишком хитер. Он получит всю необходимую ему поддержку. Вы погорите.

— Времена меняются. Люди меняются. Если «Струанз» перебрали с кредитами и не могут платить… Что поделаешь, дорогой друг, это Гонконг. Я надеюсь, эти мерзавцы обанкротятся. Пусть будет триста тысяч.

— По какой цене продавать, мистер Горнт?

— По цене рынка.

— Понадобится время, чтобы занять акции. Мне придется продавать гораздо более мелкими партиями. Мне при…

— Вы хотите сказать, что мой кредит недостаточно надежен? Или вы не можете выполнять обычные функции биржевого брокера?

— Что вы, конечно нет, — ответил Стерн, не желая перечить самому крупному своему клиенту.

— Прекрасно. Тогда продавайте «Струанз». Сейчас же!

Горнт смотрел, как брокер пошёл исполнять приказание. Сердце приятно забилось.

Стерн направился к сэру Луису Базилио из старой брокерской фирмы «Базилио и сыновья», который лично располагал большим пакетом акций «Струанз», а также имел немало солидных клиентов, владевших этими бумагами. Он занял акции, потом подошел к доске и написал сумму огромного предложения в графе «Продается». Мел громко скрипел. В зале постепенно воцарилась тишина. Все взгляды устремились на Данросса, Алана Холдбрука и американцев, потом на Горнта и снова на Данросса. Горнт видел, что Линк Бартлетт и Кейси пристально смотрят на него, и был рад, что американка здесь. В желтой шелковой юбке и блузке Кейси смотрелась по-калифорнийски. Свои золотистые волосы она собрала сзади и повязала зеленым шарфиком. «Почему она выглядит так сексуально? — рассеянно размышлял Горнт. — Создает вокруг себя какую-то необычную атмосферу, словно приглашая к игре. В чем дело? Не потому ли, что ещё ни один мужчина не принес ей удовлетворения?»

Он улыбнулся Кейси и слегка кивнул. Та ответила полуулыбкой, и ему показалось, что он заметил смутную тень на красивом лице. Бартлетта он приветствовал вежливо и получил такой же вежливый ответ. Его глаза задержались на Данроссе, и взгляды соперников скрестились, как клинки.

Тишина сгущалась. Кто-то нервно закашлялся. Все понимали, насколько велико предложение и что за ним кроется.

Стерн снова постучал по своему предложению. Холдбрук наклонился вперед и посовещался с Данроссом, который как-то неопределенно полупожал плечами, покачал головой, а потом завязал спокойную беседу с Бартлеттом и Кейси.

Джозеф Стерн ждал. Наконец нашелся покупатель на часть бумаг, и начался торг. Вскоре пятьдесят тысяч акций сменили владельца, новая рыночная цена на них установилась на отметке двадцать четыре доллара девяносто центов. Стерн изменил цифру с трехсот тысяч на двести пятьдесят тысяч и снова стал ждать. Продал ещё немного, но больше предложений не поступало, и он вернулся на свое место. С него градом катил пот.

— Если все так и останется до утра, это не сулит «Струанз» ничего хорошего.

— Да. — Горнт по-прежнему наблюдал за Кейси. Она внимательно слушала Данросса. Горнт откинулся на стуле и задумался. — Продайте ещё сто тысяч «Хо-Пак» — и двести тысяч «Струанз».

— Милостивый боже, мистер Горнт, если «Струанз» рухнет, пошатнется весь рынок. Ущерб понесет даже ваша собственная компания.

— Будет корректировка, много корректировок, несомненно.

— Будет море крови. Если «Струанз» обанкротится, то же самое произойдет и с другими компаниями. Это разорит тысячи вкладчиков и…