Гриша был членом гаражной компании, работал в милиции шофером и любил немного приукрасить события. Так, по его рассказам, выходило, что город обязан своим спокойствием исключительно ему одному. Только Гриша ловил всех бандитов, только ему полковники докладывали, как продвигается борьба с преступностью, да только он, собственно, эту борьбу и вел. Все это Гриша каждый раз пытался донести до своих сотоварищей на гаражных «корпоративных» попойках, постоянно пугал их новыми криминальными страшилками, а иногда и откровенно придумывал. Мужики в гаражах, люди с ограниченной фантазией, Грине не верили, и всякий раз, невзирая на габариты, били его за вранье колбасой по толстой спине или тыкали сушеными карасями под ребра. Темные люди! И все же Люсе однажды пришлось прибегнуть к помощи милицейского шофера, и тот справился с заданием блестяще.

И вот сейчас в голове у Люси мелькнул яркий лучик.

– Гриша, – начала она, усаживая гостя в провалившееся кресло, – Таракашин вам солгал, Пианинова – артистка слишком известная, чтобы петь на свадьбе нашей дочери…

– А я все равно хочу… – потупился здоровенный Гриша.

– Но я могу пригласить вас с супругой…

– А то она уже изумруды купила, – снова пролепетал гость.

Люся треснула по столику ладошкой, Гриша вздрогнул и примолк.

– Решим так! Я поговорю с дочерью… Действительно, там соберутся очень интересные люди. Вы же понимаете – бомонд! – вовсю врала Люся, размахивая руками. – Академики, канадские миллионэры… Кстати! А вы сами? Вы – человек интересный?

Конечно, Гриня считал себя очень интересным человеком. И супругу свою Нину Петровну, воспитателя ясельной группы, – тоже женщиной неординарной. Поэтому он выпятил грудь, запыхтел и от натуги стал жевать собственный язык.

– Скажу только одно… – наконец проговорил он, играя реденькими бровями. – Без меня не обходится ни одно преступление.

– Во идиот! – фыркнул в прихожей Таракашин. – Люсенька!! Не верь ему! Он только шоферюга! Но у него королевская мания величия!

Гриша непроизвольно дернул головой, но тут же стал раздуваться еще больше:

– Я не буду говорить громких слов. Чем я могу доказать?

Именно это Люсе и надо было. Она подбежала к прихожей, захлопнула дверь, чтобы Таракашин не вздумал подслушивать, и затараторила:

– Значит, так! Тридцать первого декабря…

– …был Новый год, – догадался Гриша.

– Ну да, я знаю. А еще в тот день была свадьба у некоего… Сейчас, подождите, у меня все в тетрадочке…

– Люся, тетрадочка у меня на кровати, – сунула голову в дверь Василиса.

Она все еще охраняла Таракашина, но это не мешало ей подслушивать, о чем говорит подруга.

– Ага, вот! – прибежала Люся. – Значит, была свадьба у господина Митюшкина Михаила Игоревича и Галушкиной Валентины Геннадьевны… Вы бы записывали!

Гриша наморщил лоб, вытащил из кармана ручку, а Люся любезно подсунула ему листок.

– Так вот, они поженились, а шестого числа невеста погибла. Как-то непонятно все произошло… Вы записываете? И ваша задача – выяснить, при каких обстоятельствах скончалась Галушкина Валентина…

– …И кто ее прикончил, да? – догадался Гриша.

– Было бы хорошо, но… Если не удастся, то узнайте хотя бы, куда подевался жених. Или, во всяком случае, что известно вашим сотрудникам по этому делу. Если у вас получится… о-о-о, тогда вы и в самом деле человек занятный! – играла на его самолюбии Люся.

В прихожей послышалась возня.

– Дайте… Вот баба противная… уберите пса!! – визжал Таракашин. – Он мне мешает сосредоточиться…

С грохотом распахнулась дверь, послышалась возня, и в комнату ввалился Виктор Борисович.

– Люсенька, он все врет! – вскакивая с коленей, визжал Таракашин. – Он вовсе никакой не интересный человек! Мы в гараже его еще не успели перевоспитать! А мне все равно нужно пять пригласительных, запиши…

– Люся! – в комнату заглянула Василиса. – Твой бывший любовник, этот паразит… Он выпустил нашего Малыша на улицу! Я за собакой, а ты… держись, Люся!

Люся держалась. И неплохо.

– Григорий, – грозно обратилась она к здоровенному гостю, – я буду ждать вас завтра вечером, а теперь ступайте. Я поговорю с дочерью, думаю, ваша супруга еще сверкнет бриллиантами.

– Изумрудами, – поправил Гриша, розовея от удовольствия.

– Да-да, конечно, я помню, за сто двадцать восемь рублей. И заберите это! – пальчиком ткнула в направлении Таракашина.

Гриша молча сграбастал своего товарища поперек туловища и степенно побрел из комнаты. Виктор Борисович, мгновенно оценив обстановку, перестал барахтаться и с милой улыбкой на лице пообещал:

– Он все сделает, птичка моя. Я прослежу. И завтра вечерком мы… Ты, голову мою поосторожней!!! Не