догадывается об этом, а оттого и кидается на всех, кто о нем спрашивает.

Следствие зашло в тупик.

Дома подруги решили заняться делами насущными, дабы дать отдых мозгам, пусть там будет светло и пусто, авось дельная мыслишка в вакууме и зародится! Люся решила перегладить белье. Только за этим занятием у нее успокаивались нервы и мысли приходили теплые и светлые, как проглаженная наволочка. А Василиса хмурила лоб над тетрадочкой с красной надписью «Олина свадьба. Сценарий. Главный сценарист Курицына Василиса Олеговна. Совершенно секретно».

Василиса бегала с тетрадочкой по комнате, зачем-то вытащила старую бельевую корзину, долго-долго смотрела в нее, а потом снова принялась бегать.

– Люся! – наконец не выдержала она. – Вот взгляни, я все уже придумала, а один эпизод… Подожди, я по порядку. Значит, сначала я выношу молодым каравай…

Люся отставила утюг.

– Вася, я же мать! Каравай выношу я.

– Ах, брось, Люся, ты выносишь баян. И солонку, – отмахнулась Василиса и с азартом продолжала: – Значит, все кусают… это понятно, дальше… так, здесь слово родителям, ты говоришь, и все плачут. Потом… Володя тебя называет мамой, и все плачут, дальше…

– Веселенькая свадьба намечается… – проворчала Люся.

Ей совсем не нравилось это коротенькое «Все плачут». Но Василисе нельзя перечить во время творческого процесса, поэтому она только с силой нажимала утюгом на старенькую Васину комбинацию, которую подруга хранила как память о молодости.

– Люся, я никак не могу продумать момент вручения подарков, – снова нахмурилась Василиса. – Вот смотри – если тебя запихнуть в корзину…

– Это еще зачем?! – возмутилась Люся.

Она уже видела себя в красивом новом костюме, рядом с дочерью-невестой, а вовсе не в какой-то старой бельевой корзине!

– А кто туда влезет? Это ты такая маленькая… – вздернула брови Василиса и, вдруг сообразив, что так и комплиментов наговорить можно, мигом исправилась: – Люся! Я давно тебе хотела сказать… Надо посмотреть правде в очи – ты стала ужасно бесформенной. Прям вся жиром заплыла! Живот… Это же просто неприлично! Признайся – ты рассчитываешь, что тебе выдадут декретные? Глупости! Посмотри на себя, Люся, критично! И кому ты отрастила такой вульгарный бюст? Если собираешься сразить Таракашина, так он уже давно пытается прокрасться к тебе в мужья! Не стоит из-за него себя уродовать! Нет, Люся, я тебе рекомендую – утречком душ прохладненький принимать, зарядочку делать…

Люся медленно поставила утюг на гладильную доску, выдернула штепсель из розетки и удивилась:

– Ты ж сама только сегодня говорила, что у меня хорошая, миниатюрная фигура!

– Мне стыдно признаться, но я часто тебе лгу… – горестно опустила глаза Василиса. – Люся, да! Я лгу! Но не всегда, а только когда говорю тебе комплименты, не подумай дурного!

Вероятно, у подруг назрел бы скандал или Люся бы опять разразилась диким ревом, но их отвлек грохот. Финли нашел «дичь» – электрическую вилку от утюга, долго таился, крутил толстым задом и наконец прыгнул. Тут же за ним сиганул Малыш, который ждал, когда кот начнет играть. Естественно, гладильная доска не выдержала туши огромной псины, рухнула вместе с утюгом. Утюг приземлился на Васину комбинацию, которой можно было справлять полувековой юбилей, но дама старательно берегла дорогие кружева!

Люся с криком кинулась к доске, Василиса к погибшей комбинации, которая быстренько съежилась под утюгом, и в доме, на радость животным, началось бурное движение. Угомонилось неспокойное семейство только после того, как по входной двери кто-то бесцеремонно задолбил.

На пороге, сверкая новенькими клеенчатыми ботинками, стоял Таракашин. Скинув невзрачное пальтишко на руки изумленной Василисе, он прошествовал на середину комнаты в обновках и театрально раскинул руки:

– Люсенька!! Горлинка моя! Лети скорее к своему горлу… горлину… Черт! В общем, выходи, птица моя, я для тебя припас замечательную весть!

Встретив гостя, Василиса, недолго думая, стряхнула с рук его пальто прямо в прихожей и даже не стала его журить за то, что он опять выставил ее горничной. Что и говорить – Васенька с Виктором Борисовичем друг друга чуточку ненавидели. Она не могла простить ему предательства своей подруги, а он не мог видеть ее, когда… Да он просто не мог ее видеть! Потому что всерьез подозревал, что, если бы не эта длинноносая баба, Люсенька уже давно вернулась бы к нему вместе с деньгами папаши. И потом, Василиса постоянно его обижала! Но сейчас она только прислонилась к косяку и терпеливо ждала, чем же порадует их Таракашин. Люся устанавливала на место доску, утюг и прятала Васину погибшую комбинацию под кровать до лучших времен.

– Люсия!!! – возопил бывший возлюбленный. – Я принес тебе приятную новость, беги скорее в мои объятия!

Люся настороженно уставилась на Таракашина. Ей как-то не очень верилось, что он добрый вестник.

– Ну? – набычилась она.

– Что «ну», любимая? – с превосходством хмыкнул тот. – Радуйся! Я купил себе новый костюм! И тебе не придется краснеть за своего мужа перед высокочтимыми гостями. Ну, смотри, как я?

На Таракашине дыбился горбом черный пиджак, а на клеенчатые ботинки обильными складками сваливались брюки того же колера.

– Хорош? – крутился биологический отец невесты. – И взял совсем недорого! На Никитина сразу возле остановки есть такой павильончик небольшой… Там все очень дешево! Тебе тоже можно что-нибудь присмотреть. И цветы в нем есть, я видел!! Вот черт, не посмотрел названия киоска…

– «В последний путь» называется, я знаю. Павильон ритуальных услуг, – спокойно пояснила Василиса. –