женщины сами стали приходить ко мне и если они рожали от меня сына или дочь, то я никогда не бросал их на произвол судьбы. Теперь это всё в прошлом, ведь я нашел ту единственную, с которой смогу вступить в брак. Обет безбрачия я всегда считал самой большой глупостью, допущенной отцами церкви. Поэтому я вас не понимаю.

Наставник огорчённо вздохнул, такие его эмоции во всяком случае уловил Илсбур, и сокрушенным тоном сказал:

— Да, наверное ты прав, друг мой, — несколько минут назад его святейшество сам предложил Наставнику перейти на ты, как это было принято в высших кругах Алурско-Сайларической церкви и Вэйротанг принял это предложение, — я подхожу ратианцам с мерками жителей другой планеты, которые многие изречения приняли воспринимать буквально. У вас же, наоборот, их принято истолковывать так, как это кому-либо заблагорассудится.

Высший иерарх церкви тотчас ринулся в словесную атаку:

— Но это не так, брат Вэйротанг! Мы, сайларики, боремся как раз с теми, кто берёт на себя смелость толковать Святое писание Истура, а он своею рукой начертал на пергаменте, все авелары равны между собой и что верховный авелар и двенадцать его кариолов ничем не отличаются от авелара церковного прихода какой-либо деревушке, в которой живёт всего триста-четыреста человек. Моё верховенство для простых людей, в том числе и моего брата-императора, но не для авеларов и постановление двенадцати высших кариолов значит больше любого моего послания. В Святом писании так и сказано, что авелар может повенчать перед ликом Бога любую пару, но не имеет права повенчать другого авелара с женщиной, чтобы соединить их сердца законным браком. Но при этом в нём нет ни единого упоминания о том, что авелар должен смирять свою плоть и отказываться от любви. Мы просто не можем быть повенчаны, но среди нас, авеларов, давно уже ходят раз разговоры о том, что нас должны венчать выбранные людьми сайлары, так в Алурии называют выборных городских и сельских начальников, которые ведают всеми делами в своём районе. Поверь, брат Вэйротанг, мы следуем каждому наставлению Истура.

— Хорошо, я понял свою ошибку, брат Илсбур, — согласился Наставник и тут же спросил, — но я, прочитав Святое писание Истура, так нигде и не нашел, что он называет себя вашим Учителем. Ни первым, ни каким-либо ещё. Тем не менее вы мало того, что называете его Первым Учителем с большой буквы, так ещё и ждёте прихода Второго Учителя. Ты не мог бы объяснить мне, почему?

Его святейшество, уже облачённый не только в Хранителя, но и в новенькую, белоснежную сутану повышенной мощности встал из-за письменного стола, подошел к огромному книжному шкафу, взял с полки толстую книгу, раскрыл её, перелистал несколько страниц и чуть ли не торжествующе начал читать:

— В ночь перед казнью я сумел подкупить стражников и пробраться в темницу, где в каменном мешке томился в ожидании смерти Истур. Там я стал умолять его, чтобы он разрешил мне поднять восстание и свергнуть тирана, но Истур так сказал мне: «Сайлар, ты первый из всех моих кариолов и самый отважный. Брат мой, пусть свершится то, что предначертано моим небесным отцом. Я первый его посланник, но не последний. Разнесите весть обо мне по всему миру, доберитесь до самых отдалённых уголков Ратианы и поведайте людям, что Бог есть любовь и что они должны любить друг друга точно так же, как и мой небесный отец любит вас всех. В мире моего небесного отца всем угнетённым и попранным воздастся за их мучения сторицей. Раны их исцелятся, к ним прирастут отсечённые части тела и все они снова станут молоды». Это слова из Жития Истура от Сайлара, брат мой Вэйротанг. Из этого древнего сочинения, подлинник которого хранится в этом дворце, построенном на том месте, где некогда стояла та темница, мы и знаем, что после Первого Учителя рано или поздно придёт Второй. Сын Божий не называл себя Первым Учителем, но так назвали его после мученической смерти, воскрешения и вознесения на небо его кариолы. Разве в этом есть что-то необычное? Именно поэтому мы сразу же признали твоего первого Провозвестника, ведь он лишь подтвердил то, что уже было однажды сказано.

Наставник был вынужден согласиться, что в этом действительно не было ничего необычного и, поскольку в этот момент она разговаривал не только с верховным авеларом и императором, но и ещё с несколькими тысячами человек, то задал весьма важный вопрос императору, тот также пожелал перейти с ним на ты:

— Вестиур, почему ты решил, что Второй Учитель будет сражаться с кем-то и особенно с вашими пороками?

— Наставник, ты воспринял мои слова буквально, — не моргнув глазом возразил император, — пойми, я не авелар и потому могу как угодно часто прибегать к иносказаниям. Когда я говорил, что Второй Учитель будет воевать с человеческими заблуждениями и пороками, я вовсе не имел ввиду, что он пошлёт в бой против глупцов, пьяниц и куда более худших мерзавцев конные и пешие лертедды. Речь шла о другом. Второй Учитель даст нам новые знания только в том случае, если мы будем этого достойны. Именно такой смысл я вкладывал в свои слова, а говоря о войне, имел ввиду, что изживать из себя пороки будет так же трудно, как и брать приступом хорошо укреплённую вражескую крепость. К тому же я сказал, что мы всё должны будем делать сами, подразумевая, что знания не даются даром и нам всем придётся приложить много труда и умственных усилий, чтобы постичь их, но я готов к этой работе, Наставник Вэйротанг, и потому, если ты не можешь вооружить нас всесокрушающим оружием, то научи сражаться с врагами таким словом, которое сокрушит стены его крепостей и позволит нам объединить весь мир.

Наставник был вынужден сокрушенно ответить:

— Друг мой, ты говоришь о такой всеобъемлющей доктрине, которая смогла бы объединить людей. Увы, но я такой не знаю и не уверен, смогу ли сформулировать её на основании анализа всех ваших религиозных и нравственных воззрений, хотя именно это и является моей самой главной задачей. Даже и не знаю, как тебя утешить, Вестиур. Ты, верно, ждал от меня какого-то откровения, но его не последовало. Пойми, если сам Истур, сын Божий, как вы полагаете, не смог создать такой доктрины для вас, то что тогда могу сделать я, вполне разумное, но всё же не живое существо, созданное человеком? Всё дело в том, Вестиур, что хотя Сергей и обладает знаниями, накопленными миллионами миров за миллиарды лет, само он всего лишь молодой человек, родившийся в таком мире, который далеко не так совершенен, как хотелось бы. Перед ним поставлена сложнейшая задача, вывести вас на звёздную дорогу и сделать так, чтобы объединились, как братья, люди из семи очень разных миров. Поэтому самым мудрым людям из шести миров, которые он может свободно посещать, придётся выработать совместными усилиями именно такую доктрину, а пока что тебе нужно подумать, что ты сможешь сделать за десять ближайших лет. О создании единого государства с унифицированными законами на всех семи континентах Ратианы я не говорю, но двигаться в этом направлении нужно уже сейчас. Надёжными и очень быстроходными летающими ладьями я смогу тебя обеспечить, но никакого сверхмощного оружия всё же не дам. Единственное, чем я могу наделить тебя с избытком, это золотом, серебром и драгоценными камнями. Подумай, что ты сможешь сделать имея их? Возможно то, что нельзя завоевать, ты сможешь просто купить.

Император, который попросил своего Хранителя придать его наряду вид того, в котором он пришел в авеларский дворец, заулыбался и, потирая руки, поинтересовался, говоря вполголоса:

— С избытком это как много, Вэйротанг?

Наставник нарисовал перед его взором трёхэтажный авеларский дворец, здание по меркам Ратианы просто огромное, поставил на него ещё три точно таких же дворца и ответил:

— Вестиур, представь себе, что за каких-то пять лет я смогу заполнить все комнаты четырёх авеларских дворцов золотом, серебром и драгоценными камнями, которых весьма много как в недрах Ратианы, так и в недрах двух её лун. Но начну всего лишь с пятидесяти тонн золота, которое могу доставить тебе уже сегодня.

От такого известия император даже вздрогнул. Шумно выдохнув воздух, он с облегчением сказал:

— Вэйротанг, одной только тысячной доли обещанных богатств мне хватит для того, чтобы подкупить все армии мира вместе с их маршалами, а также купить половину королей и других правителей, но действовать нужно будет очень осторожно, чтобы не обесценилось ни золото, ни драгоценные камни. Некоторые страны будет купить очень легко, с другими придётся повозиться, но кое-где всё же придётся пустить в ход силу. Без этого не обойтись.

Наставник, который уже успел выяснить у девятого кариола, что многие жители соседних государств завидуют подданным императора Вестиура, так как в Алурии не было не то что рабства, а даже крепостничества и крестьян никто не мог согнать с их земли, а у ремесленников отобрать мастерские,