главному. Валера, алвария целебная, лартария и трава-воровка либо дарованы этому миру Богом, либо сотворены какими-то удивительно мудрыми разумными существами. Так или иначе, но для нас главным является следующее. Лартарию можно высаживать даже на самых тощих почвах, хоть в пустыне и уже через каких-то десять лет на этом же месте можно будет высаживать луковицы алварии целебной. Впрочем, если этого не делать, то плантация лартарии будет существовать не менее двухсот лет и это только по нашим предположениям, возможно, что и дольше. Я полагаю, что нам не следует выращивать алварию целебную где-либо ещё, зато лартария будет превосходно расти везде, где угодно. Одному дереву для этого требуется всего лишь триста кубометров любого грунта, ультрафиолет для фотосинтеза, приток углекислого газа и минеральные удобрения, да и те в не таком уж большом количестве. Это я говорю к тому, что ты сможешь совершенно спокойно везти луковицы лартарии на Тернир и уже через каких-то три недели, если почва будет содержать хотя бы немного гумуса, растения начнут плодоносить, но не менее двадцати процентов плодов нужно оставлять на поверхности почвы. Так что решай сам, как ты намерен поступить, друг мой. Здесь ты Приносящий Дары, а стало быть это тебе решать. Проблема семян решается очень просто. Если не давать опуститься на землю двадцати процентам усов, то тем самым будет достигнут внутренний баланс растения и оно не станет порождать соперников. Ну, а если переступить через завет капитана Сингураша Кальена и пускать луковицы в дело, а они, между прочим, не просто съедобные, а в какой-то степени близки по своему лечебному эффекту к плодам алварии, то ими не придётся забивать все подвалы. Впрочем, к алвари это не относится. Если ты согласишься заняться их экспортом, то всё будет в полном порядке.

— Соглашусь ли я? — С улыбкой спросил я и, громко расхохотавшись воскликнул — Дед Веня, я буду на этом настаивать. Так, господа, а сейчас давайте выйдем во двор и я покажу князю одну милую безделушку. Надеюсь, что она его заинтересует и алвари забьют мои КОПСы плодами алварии и луковицами лартарии.

Когда через десять минут мои КОПСы повисли над городом, погрузив половину Ребалаха в тень и наружу вылетели все четыре флайера, вторая половина города дружно ахнула от изумления и восхищения, увидев летающие дворцы, а Эршулан пробормотал:

— Если это безделушка, то какой тогда небесный дворец у Эйнуана? Боже, какая красота и какие огромные эти летающие корабли.

— Ну, я так думаю, что у Эйнуана жилище будет всё же поскромнее, старина. На него ведь не работают самые лучшие дизайнеры Нейдии. Ладно, друзья мои, пора…

Едва услышав начала последней фразы, дед Веня рявкнул:

— Что, опять? Валера, имей хоть каплю гражданской совести! Ты уже замучил всех своей беготнёй. Остановись, парень, дай нам возможность посидеть с тобой за одним столом, выпить, поговорить.

Хотя у меня на душе всё же было муторно из-за того, что мой роман с Сантией поломался так толком и не начавшись, я всё же был рад, что этой вредной тернирийки в тот момент не было рядом. Посмотрев насмешливо на деда Веню, я рыкнул в ответ:

— Дедуля, сам имей совесть, дай договорить до конца. Друзья мои, пора накрыть пиршественный стол, ведь вместе со мной на Алварию прибыли учёные с Нейдии и Тернира, так что я даже не знаю, где ещё кроме моего летающего склады мы сможем поместиться.

— Зато я знаю! — Воинственно воскликнул юный старец — В парке за моим дворцом, на большой поляне торжеств.

— Ну, так это же здорово, Эршулан! — Смеясь ответил я князю и, подмигнув деду Вене, спросил — Ну, что, научим алвари веселиться?

Не знаю, научили мы алвари веселиться или нет, но небесам дали копоти. Когда Советник Сай выставил наружу флайеры, до полудня оставалось чуть больше часа. Через два часа в Ребалах прилетели все земляне и к тому времени на большой овальной поляне слуги князя уже накрывали столы. Они хотели было поставить тенты на случай дождя, но я сказал, что с неба не упадёт ни единой капли, хотя уже и уменьшил свои КОПСы. Ну, а ближе к вечеру начался пир с танцами под музыку, доносящуюся из здоровенных бумбоксов, привезённых с Земли. Веселились мы славно, вот только мне было очень жаль, что на этом празднике не было Сантии. Ну, а на следующий день снова начались трудовые будни, причём на этот раз, ближе к вечеру, под запись, я расплатился с Эршуланом за плоды алварии и луковицы лартарии честь по чести, новенькими пластиковыми купюрами.

Когда поздно ночью я вышел из дворца, чтобы прогуляться в одиночку по ночному городу, меня осенила блестящая идея, какого чёрта я так уродуюсь, если могу вести нормальную торговлю, а не бартер? Ну, чем, спрашивается, я хуже банка? Поэтому с самого раннего утра, едва только рассвело я занялся грабежом. Снова подвесив КОПСы над городом, я первым делом «вручил» Советнику Саю высушенный и проваренный в жире лист лартарии и спросил, сможет ли он изготовить из него что-нибудь вроде бумаги, чтобы печатать деньги. Тот посмеялся надо мной и сказал, что ему не составит особого труда изготовить не только «вечный» несгораемый пластик, но и самую совершенную печатную машину. После чего я вручил ему все купюры, которые у меня имелись, и попросил его помараковать над дизайном галактических рублей достоинством в пять, десять, пятьдесят, сто, пятьсот, тысячу, пять тысяч, десять тысяч, пятьсот тысяч, миллион и десять миллионов рублей, после чего напечатать мне сто миллионов разменной мелочью и десять миллиардов крупными купюрами.

Выдав техническое задание Саю, я принялся молотить кулаком в двери покоев Эршулана и хотя тот остался этим недоволен, заставил его подняться на борт флайера дворцового типа вместе со всей его свитой и слугами, после чего мы смотались в несколько ближних и дальних княжеств, чтобы показать князьям, что они смогут купить у князя Эршулана за рубли, если продадут как можно больше плодов алварии целебной и луковиц лартарии великолепной. Тем, кто проявил похвальную в таких делах расторопность, я великодушно оставил для тест-драйва флайеры и мы вернулись в Ребалах, чтобы уже там в моём огромном кабинете (Сай не подвёл меня), разобраться с ценами. За кобеля или суку породы афган, русская гончая и русская борзая была назначена цена в пятьсот тысяч рублей, за жеребца или кобылу пять миллионов рублей, а за флайер-дворец двести пятьдесят миллионов, но при этом одна луковица лартарии стоила сто тысяч рублей, а два плода алварии пятьдесят тысяч рублей. Зато охотничье ружьё стоило от тридцати тысяч рублей до одного миллиона в зависимости от красоты отделки. Эршулан, подумав, сказал:

— Валера-жос, ты платишь нам слишком высокую цену.

— Не волнуйся, князь, она меня вполне устраивает, — успокоил я его, — здоровье и молодость будут покупать себе только самые богатые люди галактики, причём по баснословно высокой цене, а таким парням как мы с тобой, то есть людям небогатым, оно должно доставаться бесплатно. Просто мне надоело ломать себе голову, что на что сменять, чтобы всё было по-честному. Так что давай лучше будем вести самую обычную торговлю и забудем обо всём остальном.

Лучше бы я этого не говорил. Эршулан как-то странно посмотрел на меня и вкрадчивым голосом спросил:

— Валера-жос, ты не будешь против, если я стану представлять твои интересы, как честного торговца, на всей Алварии?

— Я буду только счастлив! — Воскликнул я и смеясь добавил — С тобой ведь меня точно никто не надует.

— Ты не станешь снижать цены на плоды алварии и луковицы лартарии? — Продолжил допытываться Эршулан.

Естественно, что я заверил его в том, что цены могут только вырасти, но это покажет спрос, так что нужно подождать. Князь широко заулыбался, достал коммуникатор из кармана куртки, я даже и не знал, что Сай уже обеспечил им всех князей, попросил меня отойти в сторону, включил его и как только над столом появилось изображение какого-то плечистого малого, чуть ли не шепотом сказал:

— Буаларш, друг мой, слушай меня внимательно. Приносящий Дары намерен покупать у нас плоды алварии и бешеные луковицы по божеской цене — двадцать пять тысяч рублей за пару плодов и пятьдесят тысяч за одну луковицу. При этом летающий золотой дворец будет стоить всего триста миллионов. Меня он назначил своим торговым посредником. Мы с тобой, как родные братья, поэтому поторопись. Хотя его серебряная перемётная сума может вместить в себя очень много корзин с плодами и луковицами, она всё же не безразмерная. Больше ни слова об этом никому, пока мои люди не засадят алвариями все свои сады